(Выхваченные в первую секунду мелочи — мозаика хаоса, упавшая в распахнутые глаза. А большего и не надо, и этого хватит.)
Парень из чайханы подтягивал женщину к двери и всё что-то приговаривал. Похоже — что спустит её сейчас с лестницы. Одной рукой она вцепилась в корешок косы, другой упиралась в пол. Эта рука у нее вся была изрезана. По осколкам, по крашенным доскам за ней тянулся кровяной след. В глубине квартиры что-то трещало и падало.
— Билат эта! — крикнул Рослый, оборачиваясь к вбежавшим и кивнул на женщину.
Хлебников шагнул ему навстречу и размахнувшись как теннисист, со свистом опустил дубинку поперек огромной спины. Дубинка чавкнула, человек рухнул с глухим дровяным стуком.
— Уходите, — сказал Хлебников — Только сразу, или перемолочу в крошево.
Голос его был как надвигающийся танк. Они быстро ушли. Прошли вплотную к их шеренге, почему-то грустно покачивая головами. Того, что получил дубинкой, вели, заботливо придерживая под мышки. Глаза его были полны слёз. Митя отвернулся. Кажется, он тоже узнал Митю.
Женщины сидели на полу. Обнимались, хватали друг друга за запястья, суетливо гладили плечи. С руки молодой лилась кровь, но никто из них этого не замечал. Утешая друг друга, они громко, все на той же пронзительной ноте, причитали.
Военные не понимали их языка.
Солдаты молчали. Молчал Майор Хлебников. Переминаясь с ноги на ногу, они наступали на битое стекло, стекло хрустело.
Во дворе, возле дома, примыкающего к тому, в котором погулял погром, на некрашеной деревянной лавке сидели древняя старуха и её маленькая внучка. Старуха — высохшая, потерявшаяся в складках непременного чёрного платья. Внучка держала в руках пустые пяльцы. Хлебников подошёл к ним.
— Что ж это такое тут делается? — сказал комбат — Хоть бы вы их остановили.
Она смотрела на него, не понимая. Так и показала, разведя руками: не понимаю.
— Они армян, — объяснила девочка — Эти армян.
— Пошли отсюда, — буркнул Хлебников.
Решетов стоял, прислонившись плечом к броне, и грыз яблоко. Под ногами у него белело штук пять свежих огрызков.
— Всё-таки хорошо, что нас оттуда сюда перебросили.
— Главное, вовремя. Не хотел бы я там оказаться.
— Долго теперь в бронежилетах будем ходить. Пока там не уляжется.
— А там, думаешь, уляжется?
— Конечно. Пара танков прокатится по улицам, так и уляжется.
— А если… нет?
— Несладко нашим в Баку, это уж точно. А танки и так там катаются, да без толку.
— Да. Если и здесь такое начнётся, х…во нам будет.
