Температура окружающей среды резко подскочила,
как и моё кровяное давление. В глазах у меня заплясали чёртики на фоне весёлой радуги
и показывали мне фиги. Довольная произведённым эффектом, она пригласила меня к себе
на чай. Я ответил, что всегда хочу. Не в силах сопротивляться вечному зову, я весело
поскакал за ней наверх, решив "была не была".
С тех пор наши отношения вышли на иной виток. Она
считала, что теперь-то уж она имеет право что-то требовать от меня. Я же относился
к этому в стиле, чего же ей ещё надо? Марину трудно было переубедить в том, что
никаких прав она на меня не имеет, но я старался.
Она была неплохим человеком, пытающимся устроить
свою жизнь со всей энергией, на которую была способна. Её можно было понять. Вот
только я был пока не готов к изменению своего семейного положения. Толи я боялся
обжечься, то ли Марина не смогла разжечь во мне достаточно жаркого огня, толи не
считал, что при моей работе семейные отношения будут лёгкими.
Возможно не хотел снова привязываться к городу,
переезд в другое место при таком раскладе был бы маловероятен. Не знаю. Пусть психоаналитики
разбираются. Почему она решила, что я для неё могу оказаться подходящей партией,
не имею ни малейшего понятия. Все мои попытки ненавязчиво объяснить ей, что я не
тот, непременно разбивались о непреступный монолит её кипучей инициативы.
Мне в очередной раз пришлось уехать. Назад я вернулся
в пятницу вечером после трёхнедельного отсутствия. В субботу она позвонила мне с
просьбой о встрече.
Мы встретились в кафе. Марина сходу стала говорить,
еле сдерживая слёзы о том, какой я чёрствый и эгоистичный. Не предупредил её о моём
отъезде, а она так переживала!
Я слушал её в пол-уха, пытась дождаться паузы или,
хотя бы, найти удобный повод, чтобы перевести разговор в нужное мне русло. Она не
унималась. Напротив, разошлась до того, что стала говорить о том как она страдала,
пока меня не было.
Наконец, удобный случай предоставился. Она скатилась
на скандал, устроив банальную сцену ревности, называя меня при этом бабником и негодяем.
Я, ни слова не говоря, поднялся и вышел. Надо было поставить всё на свои места.
Недельку, другую—никаких контактов с ней. Пусть подумает. Я чувствовал себя предпоследней
сволочью, последнюю я когда-то знавал, но ничего в моём отношении к жизни менять
не собирался.
Итак, зазвонил телефон. Это была Она. Женщина извинялась
за вчерашнюю сцену, но она уже простила меня и больше не сердится, хотя я всё равно
виноват, что не предупредил её о моём отъезде. Она тут же поинтересовалась есть
ли у меня мясорубка, так как она хочет побаловать меня домашними котлетами, а посему
скоро зайдёт. Так, как Марина разговаривала с автоответчиком, мои ответы на вопросы
её не интересовали. Решение ею уже было принято.
