– Самое непутевое, – поправила я иронично, хотя в такие моменты сердце разрывалось от жуткого вопля: « Посмотрите на меня! Я мертвое дерево!»
– Такая взрослая девочка – и такие глупости.
– Я раньше об этом не сильно задумывалась, а сейчас вдруг захотелось братишку или сестренку.
– Я передам твои пожелания маме, – вздохнул отец. – Пожалуй, я пойду. Чуть что - звони! Ты в курсе.
– Спасибо, – сказала я слишком расслабленно.
После разговора с отцом я почувствовала, что мне стало ровным счетом на все наплевать. На пресловутую статью, на то, что меня могли разьехать сегодня. И головная боль уже не особенно дошкуляла…
Все кажется таким странным, нереальным… размышляла я медленно и безмятежно, незаметно ускользая в сладкое забвение…
Проснулась резко, будто кто-то коснулся кончика носа.
Какое-то время приходила в себя, не сразу соединившись с действительностью. В последнее время такое происходило довольно часто, мне приходилось около минуты собираться с мыслями, чтобы вспомнить, где я нахожусь и как здесь оказалась.
Даже не верилось, что раньше с постели я не вставала, а срывалась ураганом, бодрая и жизнерадостная до неприличия.
Но все это, конечно, еще до того, как пришлось превратиться в подушечку для иголок с антидепрессантами.
Подняться сейчас стоило особого труда, как заядлому пьянице, что непрерывно квасил неделю напролет. А открыв глаза, я увидела мутное как ил небо за стеклом окна и поняла, от чего вся продрогла под одеялом.
Этот пасмурный и хмурый день не предвещал ничего хорошего в ближайшие сутки. Не желала природа баловать нас, видимо, то лето не заслужило ее благосклонности, а летняя непогода, как известно, самая непримиримая из всех других времен года, особенно, если затягивается так надолго.
Тяжелые серые капли, расшибаясь о равнодушную жесть карниза, навевали ядовитую тоску, вытравливая теснящиеся в душе надежды на скорое избавление от мрачных дум и депрессивных нападков.
Я посмотрела на часы и с удивлением обнаружила, что проспала почти целые сутки.
Бесцельно прогулявшись по квартире, отвергла слабое желание забраться под горячий душ, после пылких объятий которого, страшна сама мысль, что снова придется возвращаться в ту холодную пещеру, в которую превратилась моя комната. Намного приятнее спрятать назад свое озябшее тело в теплое и надежное укрытие постельного логова.
И все же я не могла отвести глаз от бесконечного серого мрака, нависшего над окном небесным полотном, которым кто-то сверху прикрыл белый свет, лишь бы не видеть всей гнусности, что творилась внизу. Небо гневалось. За алчность, низость и бесчинство, бесконечно побеждающие рассудок, как бы люди при этом не оправдывали свои поступки.
