Отчаявшись, я попросила Сашу нарисовать несколько проективных рисунков. Рисование не входило в число Сашиных талантов, но юноша честно попытался изобразить то, что я его просила. Все рисунки получились именно такими, каким я видела Сашу собственными глазами, — спокойные, доброжелательные, абсолютно без агрессии. Никаких несовпадений внешнего и внутреннего. Но вот рисунок «семья» надолго привлек мое внимание. Отличный рисунок — портреты мамы и Саши (опознать можно только по длине прически), между портретами пряничное сердце, так, как его рисуют девчонки, и вокруг всего этого — обведенная по линейке рамочка. Оба персонажа на портрете улыбаются. Улыбки похожи на оскал, но это вроде бы можно списать на неумелость художника. Что-то все же в этом рисунке меня настораживает. Какая-то уж очень показная для пятнадцати лет, пряничная любовь, и рамочка, чем-то напоминающая решетку…
— Ну что, вы что-нибудь во всем этом поняли? — Мария Михайловна смотрит на меня с надеждой.
— Ничего не поняла! — честно отвечаю я.
— И что же мне теперь делать? Ложиться в клинику? Но ведь я оттуда приду, а они… стоят, — Мария Михайловна наклонилась и закрыла лицо руками.
— Спокойно, спокойно, сейчас что-нибудь придумаем, — пообещала я, абсолютно не представляя себе, что именно делать дальше. Я ведь даже не знаю наверняка: чертовы ботинки на тумбочке — есть или нет? А если есть, то чей это симптом — Сашин или Марии Михайловны? Кого тут лечить-то, в конце концов?!
— Ладно, сделаем так, — решила я, подумав минут пять.
За это время Мария Михайловна взяла с полки и с явным трудом собрала головоломку для детей от 5 до 7 лет.
— Если я правильно поняла, — снова начала я, — Саша фактических секретов от вас не имел, но о своих чувствах никогда особенно не распространялся.
— Ну, мы оба такие. И Вадим такой же был. Чувства — чего о них говорить, они же в поступках видны. Это же легко понять.
— Угу, в поступках, — согласилась я, подумав о злополучных ботинках — поступке, который никто не мог понять. — Теперь, однако, будете говорить о чувствах. Много. Навязчиво. До изнеможения. От первого лица. Методика такая, называется — «методика неоскорбительной коммуникации». Сейчас я вам все объясню…
— Но он же не будет слушать, — сразу же по окончании объяснения возразила Мария Михайловна. — Уйдет в свою комнату и дверь закроет. Включит музыку, наушники возьмет…
— Не ваши проблемы. Вы продолжаете говорить, пока сил хватит. И не забывайте: только о
