— Понимаешь, дочка, — осторожно начал он. — То, что ты придумала, это как-то нехорошо по отношению к твоей маме. Она, конечно, тоже погорячилась, но ее можно понять… Разумеется, мы с тобой должны общаться, но… Давай-ка я сейчас сам ей позвоню и попробую обо всем договориться.
Девочка-подросток вскочила с кресла и выпрямилась, уронив пустой бокал. Она понимала: теперь ее предали все! Ничего не осталось! И никого! Стоит ли жить, если все люди такие?!
Мама с папой пришли ко мне вместе. И наперебой пытались обвинить в чем-то друг друга. «А зачем ты?.. А вот если бы ты тогда…» — «А ты всегда…»
Оба продолжают искать виноватого. Не помощники — ни мне, ни дочери.
Объяснять девочке, что все хорошо, рассказывать о красоте мира? Не услышит, еще не минул аффект. Возможно повторение попытки. А что, если она будет «удачной»?!
Был такой уважаемый мною психолог — Виктор Франкл. Он разработал метод парадоксальной интенции, фактически доказательство от противного. Начало разработок пришлось на пребывание автора в фашистском концлагере…
Что ж? Нельзя доказать, что все хорошо, буду доказывать обратное.
— Вообще-то в твоем возрасте циклиться на проблемах с предками — уже не круто. Других дел нет, что ли?
— Я не крутая, — ответила она, подозрительно глядя на меня.
— Кстати, а что сказал твой парень по поводу той фигни, что ты устроила?
— У меня нет парня.
— Как?!.. Гм-м… Ну, а вообще, в твоей тусовке как — одобряют?
— Я не тусуюсь.
— Почему? В компьютере сидишь? А у тебя в ЖЖ сколько френдов?
— Двенадцать.
— Пф-ф! Даже у меня — старой калоши, и то — сто девяносто семь.
Она не удержалась:
— Так это ваши по жизни знакомые! А сколько взаимных?
— Ни одного! — с торжеством говорю я. — Я вообще никого не френдила. Можешь проверить, я тебе ник скажу.
Девочка умненькая, умеет сложить два и два.
— Что вы хотите мне доказать? Что у меня вообще в жизни ничего не выходит? Что все меня лохушкой считают?!
— Не считай, что люди думают о тебе плохо. Они о тебе вообще не думают.
Разозлилась:
— А психолог в больнице говорила, что я еще встречу много прекрасных людей, и все у меня будет хорошо.
— О-ла-ла…
— А папа с мамой меня, между прочим, любят. У папы даже сердечный приступ был. И они сказали, что пусть я живу с кем хочу…
— Гм-м…
— И две моих подружки каждый раз, когда пускали, ко мне в больницу приходили.
— О-о…
— И Мишка Осин мне эсэмэску прислал: «Ты что, с ума сошла? Не дури больше!»
Попалась.
Дальше она мне доказывала, что мир стоит того, чтобы жить. Я иногда вяло сопротивлялась, иногда соглашалась…
