На второй день, когда все они более-менее очухались, Янус собрал всех и сказал: «Надеюсь, вы понимаете, что именно произошло и что шансов выйти отсюда в прежнем статусе у нас нет?»
«Но почему, ради всех доблестей Превознесенного?» – спросил Энхо.
«А потому, что нас объявили мятежниками, – гортатор произнес это спокойно, но эру Венца передернуло. – Мы должны служить Империуму, если ты вспомнишь присягу, но фактически мы служим тому или иному хозяину Мерцающего трона, Старому Телу, и когда они меняются не самым обычным, скажем так, образом, возможны… безобразные эксцессы вроде того, жертвами которого мы стали».
«Но мы всего лишь выполняли приказы!»
«Порой это и есть главная вина, – пробурчал Арвинд. – И что нас ждет?»
«Первый вариант – казнь без суда и следствия, – сказал Янус. – Но это маловероятно, расстрелять нас могли под горячую руку, сейчас же прошло достаточно времени. Поэтому нас, скорее всего, выведут отсюда в качестве ссыльных и отправят куда-нибудь на Алгор или Метус, туда, где нужна грубая физическая сила и откуда трудновато выбраться просто так».
«Это невозможно, – сказал эру Венц. – Это не по закону, не по справедливости… Божественная Плоть не может так поступить, даже если мы в какой-то момент стреляли в его сторонников!»
Всем известно, что правитель Империума мудр и чтит правду… он не может быть иным!
«Идите и полежите, декурион, – это гортатор произнес тоном приказа, и глаза его сузились. – Вам во время падения здорово досталось, и боюсь, что вы еще не можете связно мыслить».
Энхо ушел к себе на койку, кипя от гнева.
Нет, их обязательно выпустят отсюда, как только разберутся во всем, а ему позволят связаться с родными… он сообщит отцу, где он и что с ним, и тот непременно поможет сыну, пустит в ход все связи!
Но день шел за днем, а ничего не происходило, и надежды эру Венца таяли.
Он крепился, старался не показывать виду и, единственный в камере, молился трижды в день, как положено, но помогало это мало. Замечал, что соратники о чем-то шепчутся, переговариваются так, чтобы он не слышал, а когда Энхо подходил, замолкают, и это заставляло чувствовать себя изгоем, белой вороной.
Даже Арвинд стал другим, как будто чужим, они почти не общались.
На пятый день эру Венц попробовал добиться разговора с управляющим тюрьмой рекуператором, но конвоиры даже не стали его слушать, а когда младший декурион попытался настаивать, попросту избили его.
Ссадины не зажили до сих пор.
