Бродил ли ты в полуденном лесу?
Ступал ли ты по золотым коврам осенним?
Слыхал ли ты, как падает листва и тихо шелестит от вздоха ветра?
Оплакал ли несовершенство мира?
Считал ли дни, отпущенные Небом?..
Мэдж проявляла гораздо больше свободы в поведении и всегда была самостоятельна в мыслях. Она походила на Фредерика ничуть не меньше, чем на мать: такая же полуамериканка с трезвым и гибким умом и пренебрежением к условностям. В отличие от Агаты она не испытывала никакой потребности вести себя «как хорошая девочка», и никто ее за это не осуждал. Мэдж — это Бесс Сэджвик из «Отеля „Бертрам“», нетерпеливая, предприимчивая, властная, в то время как Агата — это дочь Бесс, Эльвира — тихая, уступчивая, бесконечно сомневающаяся. Посланная в Париж «завершать» образование, Мэдж, подначиваемая подружками, не задумываясь выпрыгнула из окна и приземлилась точно в середине чайного стола, вокруг которого сидело достопочтенное семейство. Как отец, она играла в любительских спектаклях и обожала переодевания — так, однажды она вышла к гостю в облачении греческого священника. Вероятно, это подсказало Агате идею, которую она часто использует в своих книгах: актерская профессия автоматически делает человека мастером по части изменения внешности («Для актера — детская забава сделать себе грим и исполнить роль Педро Моралеса…»[38]). Уже в зрелые годы Мэдж могла спуститься к семейному обеду в полном крикетном обмундировании. Как и у ее матери, в натуре Мэдж была некая неугомонность, но достаточная — избыточная? — уверенность в себе означала, что в юности это качество благополучно нашло выход в самоиронии и творчестве.
Она обладала особым магнетизмом, была сексуальна и проворна, как лисица. Не красавица, но это не имело никакого значения: она была личностью. Агату она затмевала, и в юности та представляла собой для нее благодарную «аудиторию», перед которой Мэдж могла демонстрировать новые наряды и щеголять своими поклонниками, а также вызывать ее бурный смех остроумными репликами в сторону. «Агата ужасно несообразительна!» — любила повторять Мэдж, но всегда с любовью: она обожала свою молчаливую младшую сестренку. В 1903 году Агата во второй раз появляется на страницах «Альбома признаний» и называет в качестве своих героинь «маму и Мэдж».
Становясь старше, однако, она начала испытывать ревность. «Я буду в бешенстве, если ее инсценируют раньше, чем меня!»[39] — писала Агата матери в 1922 году, когда была уже довольно известной писательницей, но Мэдж без предупреждения и без видимых усилий написала пьесу, да к тому же играючи нашла для нее продюсера в Уэст-Энде.
