Зачем вы здесь? Что вам надо на моей многострадальной земле? А они ползут — два механизма: один, появившийся на свет в Баварии или Саксонии, вскормленный коричневым молоком, спешащий сюда за «жизненным пространством», другой — рожденный на дымных берегах Рейна в цехах крупповских заводов из сортовой мертвой стали. Лязгают гусеницы, давят перезревший хлеб, разваливают молчаливые хаты, оставляют за собой влагу на свежих березовых пнях. Я не должен позволить им продвинуться ни на метр, ни на шаг!
Круто пикирую на комбинированное чудовище, ценюсь в ребристую корму. Танк будто почувствовал, что его ждет, елозит брюхом на подъеме пологого вала, утыканного «ежами».
«Ну, Марья Петровна, не подведите, душечка! Аллюр три креста!..» Зеленые трассы пушек МП-23 связали мой ИЛ с танком, и в их огне проявилась не просто механическая разрушительная сила, рожденная взрывчатым веществом, а и клокочущая ненависть к врагу.
Заюлил, задымил еще один «тигр». Работа Михаила Хохлачева. Хорошо дали фашистским гадинам Кобзев, Кудрявцев и Баранов.
Штурмовики неслись у самой земли, распластав крылья и разбрасывая смертоносное семя — ПТАБы — противотанковые авиационные бомбы, новинку, примененную на Курской дуге. Она сразу не понравилась фашистским танкистам. Еще бы! Прожигали бомбы броню, как картонку. «Тигры», словно хищники, попавшие в прочную есть, заметались по полю, натыкаясь друг на друга.
Домой возвращались уже под вечер. Солнце садилось в нагромождение облаков, перемешанных с дымом. Садились и мы, долетев на последних каплях бензина, без боеприпасов. Вражеские зенитчики изрядно поцарапали нам глянец: на многих «ильюшиных» изрешечены плоскости, вырваны куски обшивки фюзеляжей, продырявлены рули поворота.
— Что, Микола, призадумался? Банька классная получилась, — подошел я к сгорбившемуся Полукарову.
— Банька-то банька, а я чуть не нанес визит небожителям. Еле вывел машину в горизонтальный полет на высоте каких-то двух десятков метров.
Мы уже кое-что повидали, но такое — впервые: Михаил Хохлачев приземлился на сплошном решете, истерзанный, с огромной рваной пробоиной, вопреки всяким аэродинамическим законам. Это еще и еще раз под твердило: наш ИЛ-2 — машина уникальная.
Вечером после ужина в кружок пилотов и стрелков подсел замполит полка майор Константинов. Он к каждому человеку умел найти стежку-дорожку, ободрить, внести эмоциональный настрой, вызвать на откровенность. Просто и понятно говорил замполит о задачах части, о личном вкладе каждого летчика, вселял уверенность в победу над заклятым врагом.
