Пришлись ему мои слова по душе. Потом он спросил: «Что сделали они или что сказали?» Я ответил: «Ничего не знаю о том, ибо, как только ты ушел, я поспешил к отцу, и он велел мне, не мешкая ни мига, отправляться следом за тобой. Скажи мне теперь, что за враг повстречался тебе, который так жестоко расправился с тобой?» Отвечал он мне: «Лучше бы враг повстречался мне, чем тот, кто сотворил со мной такое. Как вышел я из моря, захотел отдохнуть, отпустил коня попастись, а сам прилег в тени. Несчастливый подошел к самому берегу. И увидел он, оказывается, что поднялось из моря нечто, словно черное облако, и направилось к лугу, — ведь никого нет умнее коня, — почуял он, что это был вешап. Заржал конь, забил копытами, а я думал, что он зацепился за что-то и потому ржет. Испугался я: вдруг утонет он, пропадет. Опоясался мечом поверх архалука, взял лук и стрелы, поспешил к нему. Смотрю: огромный черный вешап разлегся на берегу моря. Глаза его — величиной с озеро — метали пламя, смотрел он на коня, собирался на него накинуться. Огромным и страшным показался он мне, оттого что не видел я его раньше и не знал о его делах. Но видел я вешала на рисунке и сразу признал. Помянул и господа, и моих родителей, у которых нет больше сыновей, прицелился и выпустил березовую стрелу дракону прямо в мозг. Взревел он так, что сказал я: «Гром гремит, и земля содрогается!» Перевернулся и затих. Но не выждал я по своему неведению, отбросил лук, вытащил меч, подскочил к нему, одним ударом снес голову. Распрямился он, а я был поблизости, ударил меня лапой, и стал я таким, как ты видишь. Испустил он дух, но и у меня не было сил, я едва дополз сюда, волоча ногу. Здесь я упал и потерял сознание. А ты ступай погляди на того вешапа, который со мной такое сотворил».
Встал я и пошел, [к берегу] тянулся кровавый след, и я шел по нему. До берега было три тысячи шагов. Кровь высохла, и капли, словно красные камни, лежали на дороге. Увидел я вешапа и даже мертвого его испугался, а как живого было не убояться! Столь диковинного и огромного вешапа не видывал я с тех пор, а прежде и подавно не видел!
Голова его была что у слона, грива покрывала тушу, а туловище было с черную гору, щетина на нем была с добрую пядь длиной. Отсек я у него лапу, взял с собой, принес царевичу со словами: «Ну и отвагу ты проявил, одолеть такое чудище человеку не под силу!» Отвечал он: «Разве не видно по мне, я чуть ноги из-за него не лишился, во мне жизнь едва теплится!» Сказал я ему: «С божьей помощью ты скоро оправишься, ничего твоей жизни не угрожает».
