Но можно приземлиться на пастбище, если у вас испортился корабль, и сначала поговорить о кукурузе и траве на пастбище, о погоде, а, в конце концов, перейти к вещам, касающимся семьи Саттонов.
Этот человек достал ключ, начав что-то делать с кораблем.
Кажется, приближался тот самый момент.
Саттон приподнялся на руках и внимательно огляделся сквозь плотно сплетенные ветви кустов миндаля.
Джон К.Саттон спускался вниз по холму. Тучный человек с аккуратной белой бородой, в старой черной шляпе. В его походке было нечто неуклюжее и, в то же время, изящное.
— Это неудача, — подумала Ева Армор. — Вот как ощущается неудача. Сухость в горле, тяжесть в сердце, усталость в мозгу. Я зла, — сказала она себе, — и у меня есть все основания быть такой. Хотя я уже так устала метаться и испытывать неудачи, что острота этой злости притупилась. Психометр в комнате Адамса остановился, так сказал Херкимер, и экран погас, когда он выключил видеофон. Не было и следа Саттона, поэтому психометр не мог контролировать. Это означало, что Саттон… но не мог быть он мертв, потому что является историческим фактом то, что он должен написать книгу. А он пока еще не написал ее.
Однако история — это нечто такое, чему нельзя доверять. Она могла быть неправильно изложена или неправильно кем-то переписана, или же исправлена человеком, заинтересованном в этом, или же, в конце концов, неверно интерпретирована. Правду так трудно сохранить, а мифам и выдумкам так легка придать видимость правды, чтобы они казались более истинными, чем сама правда. Ева знала, что половина биографии Саттона была легендой, однако в ней были моменты, которые должны быть правдой.
Кто-то должен был написать книгу и это должен был быть Саттон, поскольку никто другой не мог расшифровать язык, на котором написаны его заметки. И снова книги несли в себе такую искренность, которая была присуща именно Саттону.
Саттон умер, но не на Земле и даже не в Солнечной Системе, когда ему еще не было и пятидесяти. Он умер на планете, вращающейся вокруг какой-то отдаленной звезды. Одновременно он был жив в течение еще многих и многих лет. Это была та правда, которую нельзя было исказить. Это была та правда, которая останется правдой до тех пор, пока не будет доказано обратное. И все же психометр остановился.
Ева встала со стула, прошлась по комнате, подошла к окну, которое открыло вид на ухоженную человеческими руками поверхность Ориона А. Светлячки усеяли кусты, сверкая холодным непостоянным светом. Поздняя луна выходила из-за облака, похожего на горную гряду.
