Громов кровно обещал, что, как только уладит все свои дела, займется моим рапортом, который затерялся где-то в коридорах белорусского военного ведомства.
В дверь комнаты постучали, заглянул Пухляк:
— Товарищ полковник, как вы и просили, все в ящиках, ящики подписаны.
Сиднев небрежно махнул рукой:
— Спасибо, майор. Иди, присаживайся, тяпни со мной на дорожку, чтобы легкой была.
— Извините, товарищ полковник, еще дел невпроворот.
— Ты майор или не майор! — пьяно погрозил пальцем Сиднев. — Ой, не отказывайся, а то ведь я приглашаю только один раз, другого может и не быть.
— Ну, если только понюхать, товарищ полковник.
— Можешь граммов на сто нюхнуть, на большее не рассчитывай. А то, ишь, какой гордый. Дела, видите ли, у него. Это сегодня ты гордый, — и Сиднев повторил с нажимом, — сегодня!
Он подождал, пока Пухляк поставит опорожненную стопку, постучал ногой под столом:
— Вот, теперь ты свободен. Да, скажи, коньяк сам доставал или он? — и Сиднев кивнул на меня.
Коньяк, конечно же, доставал Пухляк, но здесь майор слюбезничал:
— Никак нет, товарищ полковник, у комэска свои подвязки.
— Свои так свои, разберемся! Заряжай, подполковник, а ты, майор, иди и достойно исполняй долг. Придумал же какой-то идиот такое слово — долг. А если ни я, ни этот майор, ни ты, подполковник, никому ничего уже не должны, а?
Пухляк вытер платком мокрый лоб, ухмыльнулся:
— Так я пошел, товарищ полковник?
— Иди, иди!
Когда дверь за Пухляком аккуратно закрылась, он сытно икнул и выпил очередную рюмку.
— Вопрос поставлен ребром, подполковник, быть долгу или не быть, как у Шекспира. Дай-ка еще лимончик. Стервозная штучка коньяк с лимоном. Или нет, постой, побалую себя виноградцем, вон тем, покрупнее.
Он опять сытно икнул.
Я подвинул к нему блюдо, он выбрал кисть поувесистее, толстыми пальцами аккуратно отрывал виноградинки, впихивал в рот, сжимал крепкие челюсти:
— Вот так и жизнь с нами, мда-а. Знаешь, подполковник, передашь своему Гаврилову, что я на него не в обиде, но ты мне определенно нравишься. Как только получишь бумагу, собирай шмотки. Дальше Волги и Оки служат только дураки, ты меня понял? Вот и отлично! Сколько до вылета?
Дежурный сообщил, что к вылету все готово, ожидают генерала Тульского, который почему-то задерживается:
— Товарищ полковник, как только генерал приедет, сразу на взлет.
— Тульский-шмульский, — Сиднев скривился, — все летает, утрясает, пакостник старый, думает, ему что-то обломится. Сегодня еще генерал, а завтра. — он сжал ягодину так, что сок брызнул ему на рубашку, оставив на зеленом поле темные пятна. Пришлось звать официантку Свету, чтобы та прошлась по ним салфеткой. Пока она вытирала, Сиднев успел погладить ее по бедрам и хотел усадить к себе на колени.
