Сам Керенский в мае 1919 года констатировал: «Заговор и восстание Корнилова открыли двери большевикам!» (см. в нашем издании очерк «Легенда о г. Савинкове. О восстании генерала Корнилова»). Это политическое резюме он не раз повторит, дополняя и уточняя, в других публикациях. «Попытка генеральского восстания, — итожит Керенский, — снова разрушила всякую дисциплину в армии. Убила авторитет не только верховного командования, но и самого Временного правительства».
России уже не могли помочь ни «пожарные» меры спасения, намеченные Демократическим совещанием 14–22 сентября 1917 года, ни шаги, предпринятые третьим коалиционным правительством (оно было спешно сформировано 25 сентября). В нем за Керенским опять оставили пост председателя, но добавили к тому назначение Верховным главнокомандующим.
7 октября 1917 года в Мариинском дворце, в резиденции бывшего Государственного совета, Керенский открыл заседание только что созданного Предпарламента (Временного совета Российской Республики). Снова собрался цвет российской интеллигенции. «Все эти люди, — вспоминал Керенский, — отдавали себе ясный отчет в том, что происходит в России, и прекрасно понимали, что нужно сделать, чтобы спасти ее.
Но никто из них не знал, как сделать то, что сделать нужно, как найти точку приложения своей, направленной против большевиков, воли».
Требовалось упредить захват власти Лениным. Но как?
24 октября Керенский выступил в Предпарламенте с заявлением, поддержанным резолюцией, о «состоянии восстания». Большевики тотчас демонстративно покинули заседание, а под утро силами Кексгольмского полка учинили разгон Предпарламента.
Всю ночь с 24 на 25 октября Керенский вел экстренное заседание правительства. Разошлись отдыхать под утро. В Зимнем дворце оставались только министр — председатель, А. И. Коновалов и М. Н. Кишкин. А в городе в эти часы уже осуществлялся — планомерно и стремительно — государственный переворот. В устье Невы вошли корабли Балтфлота. Прогремел выстрел «Авроры». На улицах хозяйничали патрули и отряды Красной гвардии; ими были захвачены почта, телефонная станция, большинство правительственных зданий. Телеграфные аппараты начали отстукивать: «Всем! Всем! Всем! Временное правительство свергнуто!» Обо всем этом Керенский узнал лишь тогда, когда в его кабинет вбежали адъютанты и предложили без промедлений покинуть Петроград.
«Даже сегодня, — напишет Керенский в 1965 году, — иностранцы не без легкого смущения иногда задают мне вопрос, правда ли, что я покинул Зимний дворец в одеянии медсестры! Можно простить иностранцам, поверившим столь гнусному утверждению. Но ведь эта чудовищная история до сих пор предлагается массовому читателю в Советском Союзе. В серьезных исторических исследованиях, опубликованных в Москве, дается правдивая версия моего отъезда из Петрограда в Гатчину, а в большинстве учебников истории вновь и вновь повторяется ложь о том, будто я спасался бегством, напялив на себя дамскую юбку, и все это делается ради того, чтобы дурачить людей и в России, и в других странах».
