Он крепко обнял её за плечи.
– Эти неудобства не идут ни в какое сравнение с тем наслаждением, что я испытал, доставив тебе удовольствие.
– И тем не менее... – она, прищурившись, взглянула на его натянувшиеся бриджи. Потом, глубоко вздохнув, стала расстегивать на них пуговицы.
– Милостивый Боже, Джулия! – Она сжала пальцами твердую пульсирующую мужскую плоть, и Рендалл застыл, чувствуя, как по венам пронеслась обжигающая молния. – Ты... ты не обязана этого делать.
– Знаю, – закусив губу, она приподнялась, перекинула одну ногу через его колени, а её юбки льющимся каскадом скрыли их обоих. – Именно поэтому я и могу.
Джулия стала медленно опускаться на него, но, резко вдохнув, остановилась. Прежде, чем Рендалл успел произнести хоть слово, она заметила:
– Всё в порядке. Просто... я очень узкая, а ты... такой большой.
Она слегка подвигала бедрами, едва не подведя его к самому краю. Он крепко сжал руками её бедра, волны изумительных ощущений охватили всё его тело.
Она вновь стала медленно опускаться, и они наконец полностью соединились. Его совершенно парализовало от потрясения и одновременно от яростного желания немедленно начать двигаться.
Джулия склонилась к нему и прижалась щекой к его щеке.
– Всё не так уж и плохо, – её голос дрожал, и в то же время в нём чувствовалась решимость.
– Со... совсем... неплохо, – выдавил Рендалл, обхватив руками её талию, более чем уверенный, что эта близость стоила ей неимоверных усилий. Однако он прекрасно понимал, что остановить этот сокрушающий, лишающий рассудка экстаз он уже не в силах, даже если она вдруг передумает.
Пару минут они просто обнимали друг друга, принимая как физически, так и умом бесповоротное изменение в их брачном союзе. Потом Джулия потянулась к его губам и поцеловала. Рендалл всем своим существом прочувствовал её прикосновение, вкус, запах. Его жена. Событие, которого он так жаждал и одновременно боялся, что оно никогда не произойдет.
Он хотел, чтобы миг этот длился вечно, но она стала покачиваться на нём, шепча:
– Интересно...
Он был пламенем, а она – трутом, сухой тростинкой, зажегшей его безумную жажду. Он просто обезумел, полностью потерял голову под натиском нахлынувших на него чувств.
Но огненная буря стихла, оставив после себя лишь пульсирующее, обжигающее осознание произошедшего.
– Господь небесный, – едва сумел выдавить Рендалл, прижимая Джулию к груди.
Она легко рассмеялась.
– Думаю, ты поминаешь имя Божие всуе.
