— Мистер Холмс, ничего интересного для вас в этом деле. Обыкновенная кража, — заявил глава местной полиции.
— Я убежден, что дело находится в опытных руках, — предупредительно, заметил Холмс, — вы говорите, обыкновенная кража?
— Совершенно верно. Мы прекрасно знаем, кто замешан: Барней и негр Стив, они последнее время постоянно болтались здесь.
— Чем же они поживились?
— Кажется, ничем особенным. Миссис Маберлей была… впрочем, вот и она сама.
Миссис Маберлей, бледная и утомленная, вошла в комнату, опираясь на руку молоденькой горничной.
— У вас очень скверный вид, — сказал Холмс, — может быть, вам трудно рассказывать все по порядку?
— Да нечего рассказывать. Очевидно, Сюзанна провела их в дом, где они прекрасно ориентировались. Помню, как тряпка, видимо, смоченная хлороформом, была брошена мне на лицо. Сколько времени я была без сознания, не знаю, а когда очнулась, я увидела двоих мужчин. Один стоял у кровати, другой поднимался со свертком, который он вытащил из сундука моего сына. Я вскочила и схватила его за руку, но он с силой оттолкнул меня, и я снова лишилась сознания. Мэри услышала шум и начала кричать. На ее крики сбежалась полиция, но бандиты успели скрыться.
— Что они взяли?
— Ничего ценного. У моего сына в сундуках ничего не было.
— Они не оставили никаких следов?
— Я успела вырвать лист бумаги из руки бандита.
— Я хотел бы посмотреть этот лист, если он у вас сохранился.
Начальник полиции вынул из кармана аккуратно сложенный, лист бумаги, Холмс внимательно осмотрел его.
— Странно, — сказал Холмс, — похоже на страницу романа. Сверху номер 245. Где остальные 244 страницы?
— Очевидно, воры захватили их с собой.
— Почему они заинтересовались вещами вашего сына?
— Не найдя ничего ценного внизу, они отправились наверх. Первое, что им бросилось в глаза, были сундуки, вот они и начали с них. Очевидно так, мистер Холмс, — спросил начальник полиции.
— Я должен все это обдумать…
Холмс развернул лист бумаги, вырванный у бандитов, и прочел следующее:
«…лицо было, покрыто кровью от ударов и порезов, но все же это было ничто в сравнении с тем, как мучительно болело сердце. Она улыбалась, боже мой, она улыбалась. В эту минуту умерла любовь и родилась ненависть. Человек должен жить для чего-нибудь. Если не для твоих об'ятий, моя прекрасная дама, то для того, чтобы отомстить за все…»
— Автор, видимо увлеченный переживаниями героя, переходит с описания в третьем лице на первое, — сказал Холмс, передавая бумагу начальнику полиции.
