— Я не знаю, что и думать. Здесь все темно.
— Ну, может быть скоро сделается светлее.
— Как вы думаете, мисс Хольдер?
— Признаюсь, что я в таком же недоумении, как и мой дядя.
— На вашем сыне не было башмаков или туфлей, когда вы увидели его?
— На нем ничего не было, кроме рубашки и панталон.
— Прекрасно. В этом случае обстоятельства как нельзя больше благоприятствуют нашему расследованию, и если мы ничего не добьемся, то это будет уже наша вина. С вашего позволения, мистер Хольдер, теперь я буду продолжать мой осмотр вне дома.
Он, по собственному желанию, отправился один, говоря, что лишние следы только затруднят его задачу. Более часу был он на дворе, затем вернулся с комками снега на ногах, но с непроницаемым лицом.
— Мне кажется, я видел теперь все, что мне надо было видеть, мистер Хольдер, — сказал он, — и я могу быть вам более полезен у себя дома.
— Но камни, мистер Хольмс? Где же они?
— Этого я не могу сказать.
Банкир заломил руки.
— Я никогда, никогда не увижу их больше! — воскликнул он. — А сын мой? вы продолжаете давать мне надежды относительно его?
— Мое, мнение нисколько не изменилось.
— Господи! так что же это за темные силы действовали в моем доме прошлую ночь?
— Если вы придете ко мне завтра утром, между девятью и десятью часами утра, я сделаю все, что могу, чтобы разъяснить это дело. Но необходимо, чтобы вы дали carte blanche действовать от вашего имени и что, в случае я найду камни, вы не ограничиваете суммы, которая мне может понадобиться.
— Я готов отдать мое состояние за них.
— Прекрасно. Итак прощайте; очень возможно, что мне придется вернуться сюда еще сегодня.
Я видел ясно, что мой приятель составил себе совершенно определенное мнение о деле, но каково оно было, этого я не мог себе даже и представить. Несколько раз, возвращаясь домой, я заговаривал с ним об этом; но он отвечал уклончиво и переводил разговор на другой предмет.
Не было еще и трех часов, когда мы вернулись домой. Он пошел в свою комнату и через несколько минут явился одетым совершенным бродягой. С поднятым кверху воротником, в засаленном сюртуке с красным галстухом и в разношенных сапогах, он был неузнаваем.
— Кажстся, что так будет хорошо, — сказал он, смотрясь в зеркало над камином. — Я бы желал взять вас с собой, Ватсон, но боюсь, что это невозможно. Надеюсь вернуться скоро.
Он отрезал ломтик говядины, стоящей на боковом столике около буфета, положил его между двумя кусками хлеба и, сунув в карман этот скудный обед, отправился в свою экспедицию. Я только что кончил пить чай, когда он вернулся, очевидно, весьма довольный и раскачивая в руке старую ботинку с хлыстиком.
