От этого его заявления на душе у меня похолодело. А еще я, естественно, стал ломать себе голову над тем, какого черта он вообще завел разговор о копиях писем. Я ничего не понимал.
– Вы имеете в виду Кинопса? Того таинственного северянина, который предложил…
– Два миллиона тринадцать тысяч евро. Я об этом уже знаю. Да, я имею в виду именно его, – кивнул Спиро, глядя, как официант ставит нам на стол греческий салат с брынзой. – Но я этих денег не получал – даже и малой их части. Я – всего лишь бедный посредник, последнее звено в цепочке… перед вами.
Я стал добавлять приправы себе в салат, лихорадочно пытаясь понять смысл всего только что услышанного. Однако Спиро вдруг сам взялся мне это объяснить:
– Единственный комплект копий тех писем сделал Кинопс, и этот комплект, насколько мне известно, сейчас находится в запечатанной шкатулке, открыть которую можете только вы. Никто, кроме нас, не знает о ее существовании.
– Но… – пробормотал я, – если этот миллионер уже получил то, что ему было нужно, мне непонятно, зачем он заставил меня сюда приехать. И зачем нужно было отправлять факс с цифрами?
– Он сам написал набор цифр, чтобы вы, не привлекая постороннего внимания, приехали сюда за копиями писем. Вам не нужно за них ничего платить. Они – подарок Кинопса. Подарком являются и те деньги, которые он прислал вам на эту поездку. Думаю, у вас появился хороший друг.
– Теперь я уже вообще ничего не понимаю, – сконфуженно признался я. – Для чего мне могут понадобиться копии, если сделка уже состоялась?
– Все очень просто – он хочет, чтобы вы помогли ему их прочитать. Хотя он и из Северной Европы, знанием немецкого языка он, по-видимому, не блещет. А вы ведь изучали в университете в Беркли именно язык Гете, не так ли?
– Вы, я вижу, очень хорошо информированы, – ответил я, чувствуя себя еще более сконфуженным.
– Эта заслуга не моя, а Кинопса. Он предпочитает иметь подробные сведения о тех, кто на него работает.
– Насколько мне известно, я работаю не на него, а на того жителя Хероны, который отправил меня сюда.
– Десместре? Он тоже работает на Кинопса. И Кора. И я со своей компанией, торгующей вином и растительным маслом. Вот теперь и вы оказались в числе работающих на него людей – а значит, находитесь под его покровительством. Давайте выпьем за это, не возражаете?
– Еще как возражаю, – запротестовал я. – Меня заставили приехать сюда обманным путем, и поэтому я считаю, что мне здесь делать нечего. Неужто имелась какая-то необходимость в том, чтобы заставлять меня приехать в Албанию за копиями писем, не представляющих для меня ни малейшего интереса? Какой я должен видеть в этом смысл?
