Я сумела подняться и ударить спиной об стену, пытаясь сбросить прилипшего вампира. С потолка рухнула штукатурка, мешаясь с моей кровью, но адское создание держалось крепко. В отчаянной попытке освободиться я покатилась по полу и сумела стряхнуть вампира.
Дитя-кровосос лежало в куче пустых бутылок и обрывков обоев, и больше уже оно не было похоже на золотоволосого ангела, который уговорил бедолагу-хиппи отвести его домой.
Сейчас, глядя на эту тварь, я видела мерзкую высохшую голову старой карги на крошечных плечах. Из беззубого рта торчало два острых клычка, глаза горели расплавленной сталью. Она расправила свой окровавленный передник и поглядела на меня. Тут же вернулась девочка, плачущая и дрожащая. Она звала маму.
Это была отличная иллюзия. Побуждение защитить ребенка в человеке заложено очень глубоко – особенно в женщинах. Я покачнулась, вдруг ощутив непреодолимое желание поднять бедняжку, прижать к груди, обнять...
Обман! Это обман!
Голос Другой окатил мой мозг будто ведром ледяной воды.
– Я... я собиралась взять это на руки, – пробормотала я, сама себе удивляясь.
Зашипев от злости, дитя-вампир бросилось на меня, выставив клыки. Тварь была быстрее обезьяны, но я сумела перехватить ее в середине прыжка и мои руки сомкнулись на сморщенной шее. При попытке достать нож она бы снова бросилась на меня, а я и так уже ослабела от потери крови.
Мерзкая тварь извивалась и дергалась, полосуя мне руки клыками и когтями. У нее горели глаза, как у пойманной крысы. Меня окатила волна ненависти и отвращения, и я стала ее душить. Адское дитя вопило все громче и громче и лягало меня сандалиями. На губах у него выступила красноватая пена: моя кровь и его слюна.
И тут у меня возникло такое ощущение, будто сила моей воли идет от мозга к пальцам по рукам как по каналу. Судороги вампира становились все беспорядочнее, а глаза полезли из орбит. В тусклом свете блеснули порванные мышцы и кость пальца моей руки, но я не ослабила хватку.
Гудение я поначалу не заметила, потому что визг моего противника его заглушал. Но возникло ощущение, что за мной наблюдают.
В дверях комнаты, откуда вывалился, шатаясь, хиппи, кто-то стоял. Это был человек лет сорока, с волосами, тронутыми на висках серебром. Он был одет в форму полковника СС, и череп из нержавеющей стали отсвечивал металлом. Человек держал в руке пару черных кожаных перчаток, и по легкому удивлению на его лице было понятно, что он меня видит.
