В главной каюте сорокачетырехфутового шлюпа «Валькирия», на вымокших от пота простынях, в тщетных попытках уснуть метался Сет Риджуэй. Обычно сон подкрадывался к нему мягкими шагами, когда он был в полудреме, на границе яви и сна, реальности и грез. Сон всегда был один и тот же, и заканчивался он одинаково — так же дерьмово, как и в жизни. Но все же, несмотря на боль, этот сон был единственной нитью, связывающей его с ней, — и болезненные воспоминания были для него лучше забвения.
Как обычно, сон начался, как и тот день в отеле «Озерный рай» в Цюрихе: он волновался в предвкушении. Случайно правая рука Риджуэя ощутила через ткань обручальное кольцо, которое он продолжал носить на левой. Шесть лет семейной жизни в бесконечном дивном многообразии: она — витавшая в облаках изящного искусства, он — приземленный, весь в боевых шрамах бывший коп, преподаватель философии. Все подмигивали, когда вспоминали, как они познакомились. Все, кроме администрации УКЛА, страдавшей врожденной нехваткой чувства юмора. Эти не улыбались, а хмурились. И чем больше они хмурились, тем веселее хохотали Сет и Зоя. На их вечеринках сталкивались несовместимые культуры: в их доме встречались спецназовские командиры и владельцы художественных салонов, бравые вояки, считавшие, что «дада» — второе слово, произнесенное младенцем, и рафинированные художественные критики, не видевшие копов живьем с тех пор, как те забирали их в кутузку с хипповских демонстраций в шестидесятые годы.
Там встречалось все, кроме скуки.
Шторм набирал силу, Риджуэй стонал во сне, события во сне набирали обороты. Сету никак не удавалось поймать ее взгляд, прикоснуться к ней хотя бы раз. Сон, как кинолента, разворачивался без его участия и контроля. Вот она вбегает в номер, возбужденная тем, как прошел день.
— У меня получилось! Он согласен все мне продать! — выпаливает она, запыхавшись. — Но это даже не полстолько. У меня есть просто обалденный сюрприз для тебя и всего мира искусства.
Она достает манускрипт на древнегреческом языке.
Теперь ему было глубоко наплевать на все манускрипты, все искусство и все сюрпризы мира. Только ее возвращение имело для него смысл. Кошмар миновал сцену с манускриптом.
— Эй, как насчет того, чтобы принять душ, чтобы я могла быть к тебе поближе? — выпархивают ее слова, когда она целует его в губы, делает шаг назад и соблазнительно смотрит на него. Он вновь чувствует, как она провела руками по его плечам, потом вниз, по животу и ниже, вроде бы случайно зацепив его спортивные шорты чуть трепещущими пальцами. События ускорились. Сет Риджуэй смотрел, как сам во сне медленно поворачивается и идет в душ. Нет! — хотелось закричать ему. — Не давай ей уйти! Не упускай ее из виду! Но события сна катились все быстрее, будто ком с горы, наращивая скорость и приближаясь к развязке.
