У сына
сервировка на уровне. Тарелочки, вилочки, ложечки, салфетки.
-Подайте,
пожалуйста, соль?
-Соль? Белая
смерть. Сахар – сладкая, в консервах консерванты, в конфетах красители, в
колбасе? В колбасе вообще ужас!
Бедный мой
мальчик так любил все это смертельно вредное. Но ночная кукушка всегда перепоет
дневную. Я быстро поняла, что дети быстро растут и становятся просто
друзьями. Хорошими, верными. Никто никому ничего не должен. Вот на этом
фундаменте отношения строятся легко и просто. Вот так у меня было с сыном. Мне
было легко. Я понимала, как нелепо смотрюсь, когда начинаю хлопать крыльями как
наседка у великовозрастных цыплят: куд - куда? Так до сих пор хлопает и
кудахчет моя собственная мама, до сих пор видя в пятидесятилетней с хвостиком
женщине крохотного цыпленка. И все-таки, как ни старалась, нотки наседки
пробивались постоянно. Куда от них денешься? Материнский инстинкт так просто в
карман не спрячешь. Тем более отрабатываем мы его по минимуму. Что такое один
ребенок, если у женщины тысячи яйцеклеток, которые так и рвутся сделать ее
матерью в очередной раз? Физиология научилась с этим справляться. Мы перестали
рожать по шестеро детей, как наши бабушки. Но инстинкты куда денешь? Куда
денешь желание нянчить, кормить, выхаживать, учить, наставлять? Почему женщине
невыносимо отдать сына в армию? Было бы шесть, как раньше, с радостью отправила
с плеч долой, за ним еще пятеро требуют заботы и любви. А тут и невестке
отдаешь с оглядкой. Вдруг что-нибудь не то с ним сделает. И у меня так, хоть и
не признаюсь себе в этом. Мне бы внука, а еще лучше – внучку. Я вообразила, что
она будет на меня похожа. Я размечталась, что мне доверят ее воспитание. Я
нарисовала себе много разных картинок – я с коляской, я с внучкой в книжном
магазине, в театре, в музее. Я покупаю ей платье, все в рюшах и кружевах, я
подставляю ухо, а она мне шепчет свои девичьи тайны. Я…
Молодые детей
пока не хотели. Пока. Не хотели. Карьера складывалась удачно. У них всегда было
планов громадье. Ребенок не в одном пункте списка не значился. Причем, всякий
раз я внимательно осматривала невестку в надежде найти хоть какие – нибудь
признаки свершившегося чуда. Но ведь всякое бывает. Но целлофановая
непроницаемость невестки распространялась и на функцию деторождения. Однажды я
заикнулась.
-Лафуша, мне
бы внучку, вы уже два года живете.
Вздрогнула,
как от удара, бровь недоуменно подернулась. Розовая акварель расплылась по
поверхности щек. Розовый целлофан, глянцевый.
