Саша и не улыбнулась.
– У нас папа совсем ребенком пережил блокаду. Конечно,
это отразилось. Рано умер. Болел все время. Мама его пожалела... Мы с
Аней... – Она, видимо, что-то другое хотела сказать. – Мы с Аней
погодки. Аня такая мастерица, она надомница, она... Мама на пенсии. Досрочно.
По вредности производства. Она одна работала, мы маленькие, папа болел, на
химии была, за вредность выдавали молоко порошковое. Я этот порошок помню. В
коммуналке жили, мы с Аней спали валетиком, папа у окна, у него легкие. На полу
везде тазики с водой, чтоб легче дышать. Иконочка в углу. Мы всегда с мамой
молились за папу. Аня... – Она осеклась.
– Александра Григорьевна! Вам, Анне Григорьевне, маме
нужен в доме мужчина. Вроде меня. Не вроде, а я. Носить картошку, передвигать
мебель...
– У нас ее нет.
– Наживем!
Но что-то все-таки погрустнело вдруг в нашей встрече. Саша
мучительно посмотрела на меня.
– Завтра позвоните?
– И послезавтра тоже. А лучше завтра позвоню, а
послезавтра приеду урок проводить. Хорошо?
– Вы детям понравились. Я же говорила, в школе у нас
нет мужчин...
"Итак, чего я добился? – анализировал я свой
приезд, сидя в вагоне. – Поцеловал? Поцеловал, – думал я
уныло. – И что? Поцеловал, а дальше? То есть я не смог вызвать в ней
ответного чувства... Все! Наездился, насватался, хватит! Забыть и... Что
"и"?
Приплелся утром на работу. Набрал номер ее телефона. Никого.
Как никого? Она же сказала, что мать пенсионерка, а сестра надомница, то есть
кто-то же должен быть дома. Значит, велела им не брать трубку, когда
междугородный звонок. Набрал еще раз. Молчание. То есть не молчание, а в
пустоту уходящий мой крик. За эти сутки я все время ощупывал крестик и
потягивал себя за шнурок. Какое-то новое состояние я ощущал, но не мог понять,
в чем оно. Я набрал номер школы. И там не отвечают.
И еще много раз я набирал номера телефонов и дома, и школы,
звонки у них, наверное, обезголосели. После обеда ответили и там и там. Дома
сказали, что Саша в школе (я не посмел спросить, а они-то где были), а в школе
сказали, что она ушла. Я выждал, позвонил домой. Еще не пришла. Еще позвонил.
Нет, не пришла. Да, пожалуйста, звоните.
Охранник выгнал меня с работы, опечатывали. Все-таки у нас
было что охранять – техника. Плюс наши труды во славу демократической
идеологии.
Приплелся домой. Ходил искал пятый угол. Приказывал себе не
звонить. Приказал даже включить телевизор. В нем чего-то мельтешило.
Нет, надо позвонить. Вдруг с нею что случилось? Я позвонил.
