Чупрахин долго не может уняться.
- Хватит, разошелся! - стаскивает его с бруствера Кувалдин. - Подправь окоп. И ты без дела не стой, - обращается он ко мне, - займись нишей для боеприпасов.
Повесив автомат на грудь, Егор уходит по траншее на левый фланг взвода. Чупрахин бросает ему вслед:
- Круто Егорка берет! Но ничего, он парень, видать, с искрой в голове.
- Командир, - говорю я, вынимая из чехла саперную лопату.
- Коньяк загубил, а так, что же, солидный командир. - Чупрахин, поплевав на ладони, приступает к делу. - Люблю ковырять землю. И откуда у меня такой талант - сам не знаю.
Возвращается Беленький. Он разглядывает нас так, будто мы вернулись из преисподней.
- Целы? А бомбы? - не говорит, а ловит воздух. - А там угодило в тылы.
- Врешь! Убитые есть? - подбегает к нему Мухин.
- Не рассмотрел... Из санроты прямо сюда. И зачем так близко к передовой расположили медиков?
Вижу, вприпрыжку бежит Егор.
- Ты правду говорил: выплыла она. Смотри тут. Правдину звонил, он разрешил на часок. К ней бегу. И, не задерживаясь, уходит.
- Что это с ним? Никак, немецкого генерала взяли в плен? - спрашивает Чупрахин.
- Похоже на то, - отзывается Мухин со своего места.
- Это он побежал к знакомой девушке, - поясняю ребятам.
- К бабе, и так бегать? - удивляется Чупрахин.
- Смотри, сам не так побежишь! - замечаю Ивану.
- Чупрахин ни за одной юбкой пока не бегал, - расправил плечи Иван. - Я к нежностям не расположен. А без нежностей, какая же, любовь - так, вроде этой обгорелой спички: огня не жди.
- А Машу Крылову сразу приметил, - напоминаю Ивану о докторе.
- Это хирурга-то? Ничего девушка, только она же врач. Боюсь одного вдруг меня ранят, и я попаду в ее руки... Спаси меня, боженька, от вражеской пули и осколка, - дурашливо крестится Иван.
Отчетливо представляю Аннушку, их встречу с Кувалдиным. Какая-то чертовщинка волнует сердце, волнует и щемит. На минуту перестаю замечать все, что окружает меня, вижу только одно лицо Аннушки с большими глазами, в которых сверкают живые звездочки.
...Кувалдин приводит с собой красноармейца с рыжей бородой и такими же рыжими усами, крупным носом и щербатым ртом. Он представляется нам деловито, словно пришел учить нас какому-то важному ремеслу, в котором мы совершенно не разбираемся.
- Прохор Сидорович Забалуев, - подает каждому из нас свою шершавую руку. - Значит, вот такая статья, - добавляет он, - будем вместе немчишку постреливать. - И, заметив у Чупрахина под ногами валяющийся боевой патрон, прикрикивает: - Добро топчешь, подними! Соображать надо: ведь в этой боеприпасе твоя же сила, парень! Учить вас надо!
