Опробовать
виповские харчевни я не рискнул. Там моих двух сотен хватило бы только на
зубочистки. Несколько кварталов я глотал голодные слюни, пока остовы вагонов,
автобусов и фургонов цвета благородной ржавчины не сменились домами поскромнее.
Потянулись аккуратные ряды жилплощади без лишних претензий, но тоже со вкусом.
Больно было вспоминать, глядя на это, что и я когда-то хотел купить квартиру в
таком же вот районе. Снятую с колес «Газель» или даже уютный «БМВ» с мягкой
мебелью, встроенным приемником, кладовкой в капоте, двадцатилитровым титаном и
грилем. Это даже не мечта – а ежедневный подстегивающий стимул для того, кто
перешагнул нижний порог мидл-класса. Кнут и пряник в комплекте. Гори оно все
синим пламенем.
Нарисовался
подходящий летний кабак на свежем воздухе. Я бодро пошагал туда. У прохода в
сетке ограждения стоял швейцар в облезлых галунах и фуражке со сломанным
околышем. Снимал и цеплял обратно бархатный канатик на крючке. Когда я подошел,
он повел головой, сделал вытянутую крысиную морду и вдруг преградил мне
вход. «Извините, вам сюда нельзя». – «Я уже большой, сам решаю, куда мне можно,
куда нельзя. В чем дело?» Холуй, глядя мне в переносицу, вякнул, что от меня
пахнет потом и клиентам их заведения это не понравится. Судя по тому, что после
этого он встал наизготовку, дернул кулачками, лицо у меня сделалось кровожадным
и беспощадным. Но я совладал с собой, молча развернулся и ушел, гремя своими
двумя сотнями в кармане.
За углом я
себя обнюхал. Ну, пахну. В бане месяц уже не был. Противоестественно, да? Я же
не дерьмом воняю. Нормальным мужским потом. Некоторым женщинам даже нравится.
Так говорила
одна половина моего мозга. Вторая от унижения ухнула куда-то глубоко в яму, оттуда
доносилось ее глухое нытье. Про то, что вонять потом – значит напрочь закрывать
для себя двери культурного социума, делать себя изгоем и отбросом. Общество
такого не прощает. Мир, который стремится к Ароматической эпохе, выдавливает из
себя тех, кто не разделяет его стремлений.
С другой
стороны, что мне общество? Я ведь из тех, кто идет в другом направлении. А для
нас, волков-одиночек, нет большего удовольствия, чем надавать пощечин
общественному вкусу. Кабацкий холуй, сам того не ведая, доставил мне изощренное
удовольствие. Вызвал чувство глубокого удовлетворения неординарным поступком.
Как если бы, например, я разбил физиономию какой-нибудь сволочи.
С третьей
стороны, не нужно давать всякой сволочи повод вытирать о тебя ноги.
Подставляться не нужно. Ты должен иметь мимикрирующую броню под цвет окружающей
среды. Тогда ты силен и опасен, потому что от тебя не ожидают внезапных
бросков. Ты – чужой среди них, но они об этом не подозревают.
