Живов (поддевая). А она умерла?
Непомнящий (не поддаваясь). Она умерла. Но девочка не может сказать «умерла», только «как бы умерла». Раньше были выражения «в сущности», «по существу», еще какие-то выражения. Сейчас говорят «на самом деле». То есть для меня это «на самом деле», а для кого-то, может быть, и нет. Я — отдельно, а все остальное — отдельно. Мы наблюдаем зараженность индивидуализмом, западным, не западным, но индивидуализмом, когда существует только «я». «Бери от жизни все, вы этого достойны» — только «я» существует. Это, разумеется, влияет на сознание людей. Люди привыкают так говорить, а значит, и думать. И так чувствовать. Язык чудовищно мощным образом влияет на личность человека, на его ментальность. Скажу как бывший классический филолог: греки были мудрые люди. У них слово «логос» означает, с одной стороны, единицу речи, а с другой стороны, закон, порядок, Бог практически, правило разумное, управляющее всем бытием. И не случайно апостол Иоанн пишет, что в начале было Слово. Теперь мы знаем, что весь мир, вся вселенная есть огромная информационная система. И греки были правы, отождествляя слово с миропорядком. Как может это не влиять на наши души и на нашу жизнь?
Приведу еще один маленький пример… ерунда, мелочи просто… Только что по радио я слышал «трое девушек». Я не уверен, что кто-то из молодых знает, что это ошибка. Три девушки, а трое — мужчин.
Живов (с академической иронией). Вы думаете, что это ведет к неправильной сексуальной ориентации?
Непомнящий (вновь не поддаваясь). Нет, конечно. Хотя в каком-то смысле — кто его знает. Значит, «что хочет женщина». Никогда этого не было. Было «чего хочет». Русский язык ведь необычайно тонок. «Ждать войну» и «ждать войны» — очень разные вещи. Во втором случае есть некоторый характер желательности. Я не говорю уже об уголовной лексике, которая…
Ведущий (перебивает). Мы к этому еще вернемся, Валентин Семенович. Иначе потеряем нить.
Непомнящий. Сейчас, еще два слова. Редактор влиятельной молодежной газеты, когда его спросили: почему ваша газета пишет таким подзаборным языком? ответил: а что? язык у нас один. Он забыл и не хочет признавать, что есть разные этажи языка, у него осталась одна постмодернистская горизонталь. Поэтому все можно.
Ведущий. Я прошу Вас подумать над вопросом: а что же, выход в том, чтобы создать языкового цензора? А пока Виктору Марковичу все-таки переадресую вопрос: язык отражает перемены исторические или формирует их, или то и другое вместе?
