— Мистер Пим!
— Да, святой хлеб.
— Мистер Пим, Я разочарован тобой. Я надеялся, что ты захочешь обретаться со Мной, ибо, по правде сказать, я приуготовил для тебя и для Джона Тула славу на небесах.
— Но Ты приготовил и землю тоже, и славный холмик для постели, а на небесах у Тебя будет мисс Петтифер, как она есть благородная дама.
— Но, мистер Пим, никогда не вкушавший от древа познания, — Я собирался даровать тебе вечное счастье.
— Ха-ха-ха! — засмеялся Пим. — Вон в какую оказию Ты попал, но разве Ты не Бог?
— Увы, это так!
— Ну, так сойди к нам и стань гнилой костью рядом с Джоном и мной. И не торопись покуда. Я собирался еще на Пасху поесть молодой капустки.
— Мистер Пим, мистер Пим, ты как раз тот, каким хотел быть бы Я. Когда Я вспоминаю обо всех причиненных мной неприятностях, — доверительно прибавила просвира, — я начинаю жалеть, что вочеловечился, а не вомышился.
— Тс! Тс! — зашептал Пим. — Лучше подумай сначала, потому как мышь живет под алтарем и вылезает наружу, когда тихо.
Пим отошел к передней скамье, подмигнул просвире и притих. Маленькая, нахального вида мышь выбралась из-под алтаря и сгрызла просвиру.
Увядший лист и лист зеленый
Иной раз увядший дубовый лист надолго переживает листья других деревьев, которые скоро опадают и истлевают. Вот и листья каштана уже опали и печально лежат на земле, тогда как едва ли не все листья на дубе уцелели после осенних ветров.
Два дерева, дуб и каштан, попечением судьбы выросли на поросшей травой полоске земли возле маленькой уединенной фермы невдалеке от деревни Энмор.
На протяжении их жизни — ибо выросли они так близко друг к другу, что зимой их ветки, а летом — листья почти соприкасались, — ни тот, ни другой не перекинулись ни единым словом, ибо каштан относился к дубу как к дереву более старшему и могущественному, а дуб считал каштан не стоящим разговора юнцом.
Характеры у них настолько разнились, что беседа между ними практически исключалась и никогда бы не произошла, если бы один дубовый лист, потрепанный и бурый, не сумел пережить не только отведенное ему лето, но также и зиму и даже продержался до следующей весны. Другие дубовые листья тоже пытались прожить подольше и храбро бились с порывами ветра и еще более опасными для них морозами, покуда не оказались на земле, — все, кроме этого единственного. Листья же каштана никогда не дрались насмерть, ибо не в их натуре было сражаться или противостоять жестокой судьбе. Они всегда с готовностью принимали роковой конец, подобно людям, прожившим счастливую жизнь, и ложились на землю всем телом, с удобством, вострепетав на прощанье, — мудрые девы, не страшащиеся умирать.
