«Хорошим и дурным, счастливым и несчастным — всем я рад. Ко мне, все ко мне! И блаженные, и опаленные огнем тревог и забот, все вы найдете покой здесь, в моем доме, на ложе вечной тишины. Великие и малые — здесь все равны. Дверь моя всегда распахнута настежь. Всех ждет здесь радушная встреча, здесь нет места ненависти».
И Сушила почувствовала, как кто-то невидимый взял ее за руку и повел через море невзгод к другому берегу. И тогда она улыбнулась. Той счастливой улыбкой, которая играла когда-то на ее детских губах в лучах любви старого Мадхусудана, той улыбкой, которой светилась она, лежа на коленях Удхава, уносясь на волнах бурлящего половодья юности.
Нежно любимое новорожденное дитя свое она оставила на берегу реки на потеху шакалам, на радость стервятникам и с всплеском исчезла в воде. Бесшумно подхватил ее в объятья Ямарадж, бог смерти.
И тогда:
Мужний дом...
Отчий дом...
Люди...
Возлюбленный...
Закон...
зашумели все разом, закивали друг на друга. И умолкли.
■
