Эдуард рассмеялся в ответ:
— Этого ни в коем случае нельзя делать, прелесть моя. Если отношения в нашем обществе дадут трещину, это вызовет лишь дополнительный повод для раздоров среди горожан и солдат гарнизона. Они, так или иначе, берут пример с нас и лишь совсем недавно научились хоть как-то уживаться друг с другом. Так что наберись терпения, Жюли.
— Но она такая лживая!.. Нет, в лицо ничего не скажет, а вот за спиной…
— Знаю: И мне также известно об ее интрижке с моим братом Уильямом несколько лет назад. Она тогда наставила рога мужу, зато добилась для него положения и дворянского титула. Я также догадываюсь, что именно благодаря влиянию моего брата она была представлена королеве, которая любит льстивых. Сумела влезть к ней в доверие, и та сделала ее своей фрейлиной. Как видишь, моя дорогая…
Жюли кивнула:
— Конечно, я все понимаю, Эдуард. Но если леди Фрэнсис думает, будто я соглашусь перенять ее манеру принимать гостей и позволю джентльменам, напившись до неприличия, волочиться за дамами и говорить всякие сальности, ее ждет разочарование. Нет, Эдуард, пусть уж лучше дамы в нашем доме будут считаться занудами.
Однако Фрэнсис, не имевшая ни малейшего намерения рвать связи с членами королевской семьи, не упускала случая самым подхалимским образом навязывать свое общество. Услышав жалобы Жюли на неудобства жизни в самом центре Галифакса по соседству с казармами, она тут же опередила всех с предложением. Они с супругом имели небольшой загородный домик с прилегающими к нему довольно обширными землями неподалеку от Галифакса. Если его высочество сочло бы это предложение интересным, то земля могла бы перейти во владение к нему и на ней он мог бы построить дом для своей дорогой мадам де Сен-Лоран.
Эдуард загорелся этой идеей, а Жюли, вспомнив Монморанси-Хаус, тоже охотно согласилась, хотя ей было неприятно принимать услуги и одолжения от Фрэнсис.
А между тем из Вест-Индии пришли плохие вести. Французы вновь завладели Гваделупой и, что еще хуже, теперь сосредоточивали силы для вторжения в Канаду.
Эдуард понимал, что теперь одна надежда — на него. Он решил задействовать все людские ресурсы Галифакса — бездельников и тунеядцев всех мастей, легальных и нелегальных, а также французских военнопленных, занятых на разных работах, привезенных в Галифакс, с тем чтобы они могли сами позаботиться о себе. Всех этих людей Эдуард, не теряя времени, отправил на строительство укреплений и рытье рвов. На плоских крышах казарм он установил пушки с прицелом на гавань на случай нападения с моря. Кроме того, был создан запас провизии и амуниции с расчетом годовой осады. Вход в гавань также был прикрыт пушками, а водная поверхность — плавучими заграждениями для препятствия прохода французских судов. По всей линии побережья на разных высотах были также созданы укрепления, некоторые с горнами и топками — для стрельбы раскаленными ядрами, представляющими существенную угрозу для деревянных легковоспламеняющихся кораблей противника. Пусть французы только сунутся! Здесь их будет ждать горячий прием.
