— Сэр, здесь есть несколько превосходных борделей, обустроенных специально для военной…
— Не растрачивайте понапрасну усилий, полковник. Я не поклонник домов терпимости. И запомните: вам не удастся отговорить меня иметь любовницу, если я этого захочу. — Он резко развернулся и вышел, оставив окончательно смутившегося джентльмена в растерянности.
Вот оно, унижение! За ним вновь шпионят и докладывают о каждом его шаге. Он старательно припоминал, как осторожны были они с Викторией. Он почти хохотал в голос, с иронией вспоминая их редкие, скудные встречи. И теперь поклялся себе, что в следующий раз все будет по-другому. Он больше не будет таиться по углам как мышь. Он будет открыто жить со своей следующей любовницей. И пусть остальные идут к чертям!
В начале осени в гарнизоне ждали пополнения — прибытия Седьмого пехотного полка. Это был его собственный полк, и Эдуард сгорал от волнения. Он отнесся к этому событию как к вызову его офицерским талантам и с нетерпением ждал прибытия солдат, ибо из них, как из сырого материала, ему предстояло отлить безукоризненные формы и тем самым наилучшим образом проявить себя в том, чему его когда-то учили.
Но когда он наблюдал за сходом новоприбывших солдат на берег, его радостное возбуждение сменилось гневом и горечью. Еще никогда доселе не видел он такого жалкого отребья, представлявшего собой скорее насмешливую карикатуру на людей в солдатском мундире. Даже за короткий срок пребывания в Гибралтаре он все же сумел, несмотря на недовольство склонных к лености коллег-офицеров, ввести в гарнизоне весьма отчетливые понятия о военной дисциплине. И теперь при виде этого жалкого сброда, явно отродясь не знавшего настоящей солдатской муштры, сердце его преисполнилось яростной решимости. Эдуард понял, что нельзя терять ни минуты.
В тот же вечер по его приказу новоприбывших заперли в казармах, и те, лежа на соломенных тюфяках в условиях полной антисанитарии, уже роптали и проклинали самое его существование. Эти люди проторчали в море долгих три недели и каждый день скрашивали похотливыми разговорами о том, как проведут свою первую ночь в Гибралтаре. Они были хорошо наслышаны о тамошних винных лавках и соблазнительно-доступных местных «крошках». И вот теперь только потому, что его королевскому высочеству не понравился их парад на пристани… Так пусть же все проклятия падут на его голову!..
Отныне в гарнизоне царила жесткая, поистине прусская муштра. Никогда еще солдаты этого полка не подвергались таким издевкам — ранним утренним построениям на плацу, суровым строевым учениям, дотошным и придирчивым проверкам и жестоким, почти садистским наказаниям за любую мало-мальскую погрешность в дисциплине… даже если это касалось внешнего вида и мундира.
