Сгорая от нетерпения, Камилла стала искать вишневое платье, перешитое для нее из старого костюма матери Ренаты. За этот костюм шла отчаянная борьба между Марией Лангталер и Иреной Бухэбнер. Всякий раз, когда мать жаловалась, что Камилла из всего выросла и ей нечего надеть, а на эти идиотские карточки нельзя получить ничего приличного, Ирена говорила, что все, что у нее было, она отдала в фонд зимней помощи фронту или в утиль. По совету матери Камилла тайно сообщила о своем желании Ренате, Рената — отцу, а инженер уговорил жену отдать костюм.
— Это сплошные лохмотья, — сказала Ирена и бросила горячо желанную Марией Лангталер вещь на стул. Она специально сделала так, чтобы костюм соскользнул со стула и упал, так что матери Камиллы пришлось нагнуться, чтобы поднять его.
Баронесса сняла с Камиллы мерки и изготовила выкройку, по которой потом мать сшила Камилле платье. Юбка равномерно расширялась книзу, верх был сделан в виде блузы с тремя поперечными складками спереди, которые заканчивались тремя защипами. Защипы повторялись и на сборках коротких рукавов, которые теперь немного жали, так как материала все же не хватило. Но в общем платье вполне соответствовало идеям из журнала мод для немецких женщин под названием «Как сделать из старого новое», хотя там с сожалением отмечалось, что притязания немцев на ведущую роль в области моды нужно отложить на будущее. Камилла очень гордилась этим платьем. В нем она казалась себе взрослой.
Наконец она нашла его. Оно висело под пальто матери. Камилла поклялась, что, когда она вырастет, у нее для каждого платья будут свои плечики. Надев платье, она занялась прической. Волосы после слишком жесткой химической завивки, к счастью, уже отросли, стали опять мягкими и спадали плотной волной на плечи. Камилла сделала пробор, потом, приподняв волосы с левой стороны, скрутила их в небольшой узел и заколола шпилькой. На кончик шпильки она прикрепила маленькое украшение в тон платья. Камилла долго смотрела в зеркало. Она пыталась представить, как она выглядит в полном наряде. Ей это вполне удалось. Она быстро переводила взгляд со своего изображения в зеркале, где видела себя только до пояса, на ноги в шелковых чулках, которые там не помещались. Наконец она отошла от зеркала, села на кровать и теперь была счастлива по-настоящему. Она дождалась, когда подъехала машина и мать наконец ушла.
В кухне никого не было. На столе лежал раскрытый журнал. Камилла положила его на буфет, потом вытерла стол мокрой тряпкой и достала бумагу, которую она всегда расстилала на столе, когда делала домашние задания. Кухня была самым светлым помещением в доме, а Камилле сейчас был нужен ясный, яркий свет. Кроме того, в кухне стоял радиоприемник. Камилла хотела, чтобы играла музыка. Она расправила платье и села. Из тетради для домашних заданий по математике она аккуратно вынула, отогнув скрепки, двойной лист бумаги. Собираясь с мыслями, она на несколько секунд закрыла глаза. Только теперь, когда она сидела безупречно и красиво одетая, может быть даже хорошенькая, на что она очень надеялась, за этим чистым столом, перед нетронутым матовым листом бумаги, она отважилась начать это письмо, которое ждали и желали получить от нее.
