* * *
Рану очнулся так внезапно, что несколько секунд в недоумении смотрел по сторонам: где он, и что случилось? Он лежал в яме под упавшим деревом, укрывшись за каскадом ветвей лианы с цветками, напоминавшими горны. От солнца их листья почти полностью пожелтели; свет, проникавший сквозь их ветви, был густо-зеленым, а воздух, защищенный от малейшего дуновения ветерка — невероятно горячим. По телу Рану кругом что-то ползало, он не знал, насколько это был пот, насколько — муравьи. Его правое бедро в том месте, где в него вонзилась газовая пуля, нестерпимо саднило. Аромат земли и сока поломанных ветвей, смешанный с его собственным запахом, заполнял ноздри. Полуденное безмолвие нарушалось лишь биением его сердца да отдаленным бульканьем.
Ах да, устало вспомнил он. Я добрался до главного входа, скрутил часового и прыгнул в чащу. За мной — десяток бенегальцев… стряхнул их, но потом надо было убежать от местных… скороходов. Надеюсь, мне удалось замести следы и скрыться из виду. Должно быть. А то они бы уже меня здесь достали. Я пролежал без сознания несколько часов.
Корабль!
К нему полностью вернулась память. Он втянул воздух сквозь зубы, почти выпрыгнул из своего укрытия, полностью придя в себя, и запустил пальцы в мох, на котором лежал животом. Наконец-то он обрел способность передавать мысли.
— Ализабета? Где ты? Ты меня слышишь?
Она ответила немедленно. Это были не слова, а громкий вдох, смех, всхлип, прозвучавший чище и сильнее, чем ему приходилось слышать… А когда их души обнялись, он почувствовал что-то новое в глубине своего сознания. Вдруг он воплотился в нее, встал на борту корабля.
Земля скрылась из виду — кругом только океан, под ногами он был светящийся и голубой, а вдали переливался на солнце, как слюда. Крушение воздушного судна произошло в километре от правого борта, гондола висела под сплющившимся воздушным шаром. Остальные суда величественно маневрировали в небесах. Шум их пропеллеров катился по пустой палубе.
Аоранги выдержала атаку. Зажигательные бомбы оказались бессильны против огнеупорных материалов, но от них повсюду остались шрамы. Каюты были разбиты в щепки. Прямое попадание и взрыв бомбы уничтожили фок-мачту, куски которой валялись на разбитых коллекторах солнечной энергии. Корабль содрогался в грохоте снарядов. От парусов, висевших на мачтах, оставались одни клочья. Ударной волной открыло два отсека корпуса, так что тримаран низко сел на этот бок, палубы трещали, как бешеные.
