— Ты права, — напустила на себя серьезность Джин. — Красивое лицо и даже хорошая фигура ничего не стоят, если они не приправлены…
— ..хорошими мозгами, — перебила Талла.
— И добрым сердцем, — закончила мать. — А он, похоже, сексуальный?
— Сексуальный… — Талла попыталась придать себе суровый вид, однако у нее ничего не вышло, и глаза ее играли тем же весельем, что и глаза матери. — Да, поэтому, наверное, у него и трое детей…
— Это ничего не доказывает. Любой может…
— Ты права: он сексуальный, — произнесла Талла и замолчала, пораженная своим признанием.
— Значит, он симпатичный, сексуальный, и у него трое детей. Тогда скажи мне, что же у него не в порядке?
— Он разведен. Это Ральф номер два, и он мне просто не нравится, — резюмировала Талла.
— А у Оливии есть еще двоюродные братья?
— Мама!
— Ну ладно, ладно, — миролюбиво произнесла Джин. — Только не вини меня: я уже немолода, мне хочется порадоваться внукам и… Да что там… Лучше скажи, какие коробки мы оставим здесь, а какие ты заберешь с собой?
— Я хотела бы большую часть этих вещей пока оставить у тебя, — сказала Талла. — До тех пор, пока коттедж не отремонтируют и не сделают электропроводку. Ведь я пока буду жить всего в одной комнате.
Она купила коттедж! И этот дом скоро будет принадлежать ей. При этой мысли Талла испытала незнакомое ей раньше чувство довольства собой.
— Люсинда говорит, Стаффорд уже по-настоящему смеется, — с улыбкой заметила Джин.
Талла уставилась на мать. Как так получается? Она ведь тоже подумала об этом. Иногда ей казалось, что ее мать имеет отношение к белой магии. Талла еще раз внимательно посмотрела на нее: никаких признаков коварства. Но почему она выбрала именно этот момент, чтобы упомянуть о новорожденном внуке?
— Он еще мал, чтобы по-настоящему улыбаться, — поспешно ответила Талла. — Ливви как-то говорила, что младенцы не умеют улыбаться, пока им не исполнится по крайней мере шесть недель. А Стаффорду всего десять дней…
— А ты улыбалась с самого рождения, — спокойно парировала мать.
Талла посмотрела на нее. Куда это она гнет?
— Сол… — пропела мать, — хорошее имя для мужчины, не правда ли? Какое-то ответственное… надежное…
— Превосходный материал, это ты хочешь сказать? — с язвительной сладостью в голосе произнесла Талла. — Меня всегда поражает, почему мужчины вроде него всегда так настаивают на своих опекунских правах? Чаще всего они это делают лишь для того, чтобы расстроить своих бывших жен.
— Талла, — прервала ее мать, — ты же всего не знаешь.
