— А по календарю майя тебе, мамочка, семьдесят! — приоткрыл глаз Петя. — У них в году 260 дней.
— Спасибо, Петр! — кивнула Оля. — Ты уж меня тогда называй бабушкой, а не мамочкой!
— А вообще-то здорово эти майя устроились, — продолжал Петя. — В месяце двадцать дней! Значит, получка-то куда как быстрее подходит. И набирается восемнадцать за год. Да еще, при хорошем раскладе, может быть девятнадцатая!
— Чего-то у тебя, Педро, с арифметикой фигово, — заметил я.
— Разве? — удивился Петя.
— Педро?! — четко отреагировала Оля, — Это что же за Педро такой? Педро, Педро, принеси ведро!
И она расхохоталась венерианским смехом.
Петя поглядел на меня укоризненно:
— Я тебя предупреждал. Горшки уже были, теперь ведра пошли!
Все-таки что-то волшебное происходит порой в этом мире. Не успели мы развить тему ведра, как оно приблизилось к нашему столу — об руку с Лениным Иваном. То есть он притащил ведерко с шампанским.
— Выпьем, друзья, за вождей и поводырей, — сказал я, наполняя бокалы.
— Это в каком смысле? — спросила Оля.
— Это без смысла, но за вас!
Мы выпили шампанского, и я неожиданно ощутил, что некоторые мои чакры приоткрылись, заструилось что-то слегка рифмованное, слегка ритмическое.
— О женщина! О Афродита! — воскликнул я, окончательно пробудив Петю. — В душе ее сокрыт небесный дар! И даже в сердце зверского бандита любовный нанесет она удар! Всегда гляжу на женщину с любовью — мне трудно оторвать от ней глаза. Клянусь я в том мужскою кровью.
— Ну ты, брат, даешь дрозда! — заметил Петя.
— Молчи, Петр, молчи! — томно сказала Оля. — Это поэзия! — И глаза ее затуманились легкой слезой.
— Навряд ли муж за ссыльною женою пойдет терпеть лишения в Сибирь, — несло меня дальше. — Мужчина не пожертвует собою, хотя жена — его духовный поводырь!
— Слушай, Петр, что писали умные люди! — кивала Оля. — Это, кажется, Некрасов?
— Что-то в этом роде, — скромно сказал я. — Да, женщина возвышенной любовью спасет заблудший этот мир. Клянусь я в том мужскою кровью!
— Спасибо, спасибо. Это лучший подарок на мой день рождения! — приговаривала Оля. — Выпьем, друг мой, на брудершафт!
И только мы свершили это, как зазвучали барабаны типа тамтамов.
В ресторан ввалилась группа полуголых мужиков с перьями на голове и дико размалеванными физиономиями.
— Похоже, грабить будут, — равнодушно предположил Петя.
Но это были мирные индейцы. Они исполняли танец «Смерть оленя». В наличии имелись: охотник с луком, олень с чрезвычайно ветвистыми рогами на башке и, очевидно, силы природы в количестве пяти парней с факелами и барабанами.
