Было очевидно, что столик тронул ее душу. Энергия оникса проникла до таких глубин, которых не смогли достичь рубины и бриллианты. Такое, поверьте, бывает в жизни.
— Я буду пить за ним свой утренний кофе, — сказала Оля.
— Мамуля, а мне разочек дашь попить? — подлизывался Петя.
— Барбосам место под столом, — заметила Оля беззлобно. — Неси аккуратненько!
Петя, подобно атланту, взвалил ониксовый стол на плечи. Оля страховала сбоку. А я шел позади, имея в виду подхватить в случае чего набравшегося атланта.
— Стол есть, — сказал он. — Пора и пожрать!
И в этом был, конечно, глубокий смысл.
Мне не хотелось, чтобы читатель думал, будто речь здесь идет о забулдыгах. Это не так. Как говорится, не генеральный момент во взаимоотношениях с действительностью. Но когда эта действительность, эта реальная жизнь чрезмерно отягощает, — хочется разделить ее тяготы хотя бы на троих. Случается! Простите — случается.
Пок-Чук и прочее свинство
В ресторане «Мой старик» было чрезвычайно уютно. Что-то откуда-то свисало, где-то журчало, мягко освещало и даже порхало над нашими головами.
Первое, что нам подали, — это небольшие пуховые подушки.
— Чтобы отдыхали ваши уважаемые ноги, — сказал официант с полупоклоном.
Мы скинули сандалии и возложили ноги.
— Нет, братцы, моя голова уважаемей ног, — сказал Петя, пристраивая подушку на столе.
— Простите, это вы говорите на португальском? — спросил официант.
— Вообще-то на русском, — ответил Петя. — Только когда мы поддавши, он звучит, как португальский.
— Так вы русские? — приятно поразился официант. — А знаете, как меня зовут? Ленин Иван!
— Елки-палки! — Петя тяжело привстал и запел родной гимн, переходя время от времени на «проклятьем заклейменного».
И Оля неожиданно начала тоненько подпевать — «воспрянет дух людской!»
Ленин Иван выслушал с почтением.
— Я принесу вам лучшую еду полуострова Юкатан! — сказал он, смахивая счастливые слезы.
А Петя как-то выдохся, разом ослаб и задремал, устроив уважаемую свою голову на пуховой подушке.
— Ну вот — какое свинство! — сказала Оля, довольно, впрочем, дружелюбно. — Будите его, будите, а то храпеть начнет.
Я потрепал Петино ухо, приговаривая:
— Не спи, не спи. Не предавайся сну!
— Ты вечности заложник, у времени в плену! — с выражением добавила Оля.
— Кстати, о времени, — сказал я. — Понимаю, что это не слишком деликатно, но меж друзей возможно. Сколько вам стукнуло?
— Двадцать девять, — мило улыбнулась Оля. — Конечно, если считать по венерианскому календарю, где 584 дня в году.
