То же самое получается и в оценке жизненных благ. Мы часто ропщем на нашу пустую, бессодержательную, скучную, полную страданий жизнь. Но в большинстве случаев это недовольство зиждется только на том, что мы не испытали еще худшей доли. И чем большую чашу житейских невзгод приходится испить человеку, тем он глубже и основательнее оценит жизнь обыкновенного человека.
Мне выпало на долю испытать такой контраст, которого не приходилось переживать ни разу в жизни. Вы понимаете, о чем я говорю? Омрачает меня только то, что я явился невольным виновником твоих страданий и горя. Но здесь ничего не поделаешь...
Кстати, насчет «ты» и «вы». Не в этом, Маруся, дело. Ты отлично должна знать, что если и стоит «вы», то следует читать «ты». Брось эту формальность! Их и так слишком много. Кроме того, бумага вообще не отличается особенной способностью передавать человеческую мысль. Для того чтобы сказать что-нибудь, приходится исписать целую страницу, и тем не менее ничего не выходит. Другое дело, когда видишь перед собой того, к кому обращаешься. Замечаешь, как изменяется выражение его лица, воспламеняются или гаснут глаза, отражающие состояние его души, и т. д. Все это вдохновляет, возбуждает, слова выходят красивые, фразы выразительные... Знаю, мол, я это, насколько ты красноречив на деле! Слова не выдавишь!
А что это значит: «писать или не писать, – вот в чем вопрос»? Так, Маруся, нельзя. Если уж не хочешь о чем-нибудь писать, так лучше уж и не заикаться об этом. А самое лучшее писать обо всем, что приходит на ум. Ведь мы же так условились, ничего не скрывать и обо всем делиться! Это наше «status quo»[3]. Так скоро отменять свои решения нельзя. И это тем более, что с моим отъездом в Томск должен будет измениться тон нашей переписки, ибо тогда письма будут подвергаться цензуре. А ведь очень мало приятного в том, что над твоей душой стоит цензор.
...Мне Сашка писал что-то относительно твоих забот обо мне. Свою мысль он формулировал так: «Чего не сделает женщина!» – и это как нельзя более верно. Ты делаешь больше, чем следует. И мне становится как- то неловко. Кажется, что не по заслугам. И когда я начинаю думать об этом, у меня невольно выходит «вы», ибо я чувствую, что в некоторых отношениях ты стоишь неизмеримо выше меня. Ты, например, не так эгоистична, как я, а следовательно, и гораздо больше откровенна^
Ты, вероятно, замечала на себе, что когда особенно ярко встает перед тобой какое-нибудь особенно красивое качество человеческой души, которое является как бы красивым фоком, особенно сильно отражающим твои отрицательные стороны, то невольно проникаешься благоговением к данному человеку. И как бы близок он ни был к тебе, ты не хочешь и не можешь встать с ним на равную ногу. Хочется почему-то подчеркнуть в известных случаях благоговейное отношение к нему. Нечто в этом роде испытываю и я, когда говорю с тобой и когда в моем сознании ярко вырисовывается твоя простота. Знаешь, для меня это качество является самым ценным в человеке. Обладающий этим качеством может подходить к окружающим совершенно спокойно, он у всякого встретит в душе самый гостеприимный прием. Непосредственность и простота, природная цельность – вот, по-моему, идеал человека.
