В центральной части Сиэтла людей становилось все больше, они нескончаемым потоком лились из офисных комплексов. Жители пригородов спешили к станции монорельсовой дороги, студентам не терпелось поскорее оказаться в злачных местах Зоны, а правоверные торопились на молитву. Разноликая толпа: модерны и умеренные в повседневной одежде и деловых костюмах, фундаменталисты, облаченные в серое и перебирающие четки, католики, старающиеся держаться вместе, шумные и разбитные в предвкушении плотских утех. Семьдесят процентов населения страны составляли мусульмане, в основном умеренные, терпимо относившиеся к христианскому меньшинству. Христиане даже питались в одних с ними ресторанах, но только еду им подавали в одноразовых столовых приборах, дабы не передалось проклятие. Придерживающиеся современных взглядов мусульмане редко посещали мечети, работали в сфере высоких технологий, одевались по последней моде и могли даже водить дружбу с некоторыми из неверных. Главную угрозу для стабильности представляли фундаменталисты. Они отличались оголтелой нетерпимостью, голосовали единым блоком и поощряли самые худшие выходки «черных халатов».
Мимо ярким пятном промелькнула девушка в коротком платье. Длинные мягкие волосы развевались по ветру. Толстый бизнесмен, проводивший ее испепеляющим взглядом, едва не столкнулся с Раккимом, обозвал его мерзким католиком и порысил на вечерний намаз, мотая полами серого халата. Типичный фундаменталист. Бывший фидаин даже не сбился с шага, однако бумажник толстяка перекочевал к нему. На следующем углу он опустил деньги в ящик для пожертвований в пользу солдатских вдов, а пустой кошелек бросил в сточную канаву.
Если судить по действиям «черных халатов», Аллах ненавидел красоту.
Ракким, держась далеко позади аль-Файзала, продолжал двигаться неторопливой походкой повесы-католика, хотя с трудом сдерживал ярость. Сиэтл и Южная Калифорния считались бастионами умеренности, но даже в столице «черные халаты» требовали от фундаменталистов неукоснительного соблюдения своих законов. Правоверную мусульманку, осмелившуюся выйти из дома без сопровождения мужа или брата, на улицах Сиэтла могли подвергнуть прилюдной порке, в сельской же местности прелюбодеев и блудниц забивали камнями до смерти. В таких оплотах фундаментализма, как Нью-Фаллуджа, Милуоки или Чикаго, дела обстояли еще хуже — там правил строжайший закон шариата.
В последний раз Ракким видел Тарика два года назад во время массовой казни в Нью-Фаллудже. Проститутки и гомосексуалисты, ведьмы и евреи болтались на ферме высокого моста над спокойными водами залива Сан-Франциско, а аль-Файзал произносил перед толпой пламенную речь, призывая Аллаха благословить его. Когда-то мост именовался Золотыми Воротами. Теперь ему лучше подходило название мост Черепов. Он согнул и разогнул правую руку, наблюдая за шагавшим по Первой авеню «черным халатом». Фидаинский нож оставался прижатым к предплечью, но мог в любой момент оказаться в ладони. У тех, кто не лишился памяти, всегда есть те, с кем нужно свести счеты… Какой-то странный для Раккима ход мысли. Характеру воина-тени более соответствует привычка оставаться незаметным и прибегать к убийству только в крайних случаях. Но ведь он уже не воин-тень. Стал кем-то другим, правда, еще не сумел понять, кем именно.
