Все, что рассказывал Виктор, было поистине удивительно. В искренности его слов я не сомневался. Но ведь я представлял его другим! Вспомнил последние встречи на фронте, случай на посту, ссору на гауптвахте… Почему я забыл за этим остальное? В сущности, Виктор — не такой уж безнадежный парень. Пусть задаваст немного, пусть честолюбив, порою легкомыслен, но он, безусловно, честный человек — это все же главное.
Виктор продолжал:
— Ночь выдалась темная — выколи глаз. Взял с собой гранаты, лопату, автомат — пополз. Было ли страшно? Не помню. Думал об одном: не забрать бы в сторону. Впрочем, доведись вторично — ни за что не пошел бы на такую пытку. Страшно, по-видимому, не было, но было не по себе. И хуже всего — такая гаденькая мысль: а вдруг оскандалюсь? Сам напросился, самому ведь нужно — и сам же испорчу все дело. Где-то на полпути подумалось: а найду ли билет! Почему-то забыл, забыл совершенно, где закопал его — под левым углом или под правым. И как мог забыть? И тут я почувствовал, будто по каске прочертила пуля. Выстрела не было, слышал я прекрасно, а каска над ухом зазвенела. Внезапно охватила лихорадка и мне захотелось курить. Страшно хотелось курить…
Виктор говорил спокойно и сосредоточенно смотрел на мою подушку, на меня, на голые стены палаты.
— Я растерялся, Алексей, силы мне изменили. Каска потяжелела, руки и ноги налились свинцом, в голове бродила пьяная неразбериха. Минут, видимо, пять лежал на холодном песке и ни о чем не думал. Клонило ко сну… Затем присмотрелся и неожиданно увидел прямо перед собой этот распроклятый камень. И только увидел — сонливость как рукой сняло, тут же припомнил, где захоронен билет. Вмиг подтянулся к валуну и стал лихорадочно копать. Выкопал, в два счета выкопал!.. А потом я нечаянно звякнул лопатой — взмыла немецкая ракета. К счастью, я лежал еще под камнем, с нашей стороны, и немцы меня, вероятно, не заметили. Но только ракета потухла, я изловчился и бросил в их сторону одну за другой все свои гранаты. Не знаю, докинул до окопов или не докинул, но дело было сделано. Я встал и побежал к своим. Немцы жарили мне спину белыми ракетами, открыли огонь, а мне было нипочем. Бежал во весь рост и, кажется, даже храбрился: «Теперь наплевать, теперь мне наплевать». Едва добежал до своих и спрыгнул в окоп — ответили наши пулеметы. Потом поднялись… И — представь себе. Представь, как неожиданно и просто бывает иногда на войне. Мы их атаковали. И, хотя ни комбат, ни командир полка на успех совершенно не надеялись, мы вырвались вперед и залегли на линии камня. По воле случая я вновь оказался у камня…
