Похоже, этот монолог отнял у него много сил. Сочувственно посмотрев на бедолагу, я предложил похмелиться, и в глазах страдальца зажглась жажда жизни.
К моему удивлению, договориться с электриком оказалось не сложно.
— …в хранилище?! Да кто тебе сказал?! Да он постоянно мне под ноги попадается! Один раз пнул, так оттуда всякие старинные бумажки полетели! Что говоришь? А, да не проблема, только… — Он характерно потер пальцы.
Договорившись, мы вышли из небольшой кафешки и разошлись в разные стороны.
Отогнав машину в соседний дворик, я стал ждать. Виктор Викторович, как он представился, появился через полтора часа, неся в руках старинный чемодан — в глаза сразу бросались металлические уголки.
— Вот, принимай товар! Деньги гони!
Отдав сколько договорились, я открыл чемодан и посмотрел на пачки купюр разного достоинства, после чего спросил у собиравшегося уходить электрика:
— Не заметят?
— Да кому он нужен! Будь спок, парень, давай, пока! — после чего развернулся и помчался в сторону кафе, где мы до этого сидели.
«Вот так и продают всяким прохиндеям народное достояние!» — печально подумал я, глядя вслед уходящей фигуре, и, захлопнув багажник, подошел к водительскому месту. Открыв дверцу, осмотрелся и случайно заметил в стороне парня, который показался мне смутно знакомым.
«Странно, он похож на того, что привез мне документы. Бывают же такие совпадения! — снова посмотрев на то место, парня не увидел. — Да, наверное, все-таки показалось, да и одежда была другая. Нет, точно показалось!» — убеждал я себя, поворачивая на перекрестке к выезду из города. Пора было уже ехать домой.
Стрелка бензодатчика приближалась к нулю, и лампочка уже не мигала, домигалась.
«Пора заправиться!» — подумал я и после РКБ свернул к заправке, которая находилась на выезде из города.
«Так, сколько у меня осталось кровно заработанных? Двести… четыреста… о, ровно шестьсот десять».
Залив бензину на всю сумму, я, соблюдая все правила дорожного движения, направился домой — проблемы с гаишниками мне были не нужны.
Заехав домой и забросив в квартиру вещи, быстро доехал до матери, звонком предупредив ее, что буду.
— Вот, сынок, и блинчики поешь!
Мама сидела напротив и смотрела, как я ем. Если какую-то из тарелок я убирал в сторону, не доев содержимое, то в ее глазах появлялось жалобное выражение, вроде: «Как же так, я готовила-готовила, а ты не доел? Все, я на тебя обиделась!»
Поэтому обеды у матери превращались для меня в настоящий бой, который я, естественно, проигрывал и с трудом, но съедал все, что мне наложили. Причем порции становились все больше и больше. На все мои жалобы мама отвечала:
