- Ну, здесь, как говорится, сердцу не прикажешь.
- Причем здесь сердце? Ты, отец, повлияй, подействуй на мальчика. Он может пропасть, - уже раздраженно заговорила Елена Владимировна.
- Знаешь, Ленусь, я не заметил у него признаков пропадания. Вот счастье в его глазах заметил. И вообще, дело молодое - сколько их встречаются, потом расстаются.
- Нет, Иван, эта не уйдет. Здесь что-то другое. Ты не подумай, что я заелась, стала дворянка, - уже серьезно продолжала жена. – Вот она придет, все ходит, смотрит. А ты знаешь, какая в ее глазах пустота? Просто голубая бездна пустоты. Если наш оболтус светится от счастья, это видно за версту, то у нее в глазах ничего: ни радости, ни удивления, я не говорю уже о любви. Она как глянула мне в глаза – я вздрогнула. Не могут любить такие пустые глаза ни Виктора, никого не могут любить. Можешь меня считать ненормальной, но я никогда не видела таких пустых, совсем без выражения глаз.
- Что ты придумала, Ленусь? – Иван Егорович ласково обнял жену за плечи. - Растерялся ребенок, она жила в коммунальной квартире, мать - медсестра на «скорой», рубля лишнего нет, вот и ошалела девчонка от твоих модернов. Говорил тебе, обставляй квартиру попроще, не надо отходить далеко от народа, - Иван поцеловал жену в щеку.
Всю мебель, весь дизайн их четырехкомнатной квартиры Елена Владимировна взяла в свои руки, и получилось что-то среднее между квартирой и музеем. Пусть в рамках были не картины, а копии, и камин в зале без трубы не работал, но впечатление у гостей было потрясающее.
- Как по глазам определить мысли человека? Леночка, ты перечитала романтической литературы.
- Нет, Иван Егорович, глаза – это зеркало души.
«Глаза – зеркало души». Ваня Захаров попытался вспомнить глаза Нины Новиковой. Какие они были? Карие? Светло-светло карие и как преобразились ее глаза, когда он выказал ей свое недовольство, что она слишком его опекает. Все ребята смеются, называют ее нянькой. Они жили в одном общежитии, Нина двумя этажами выше. Со школьной скамьи они вместе. Еще в деревне их дразнили «жених и невеста». Иван дружил с Нининым братом – Алексеем. Нина на два года младше брата, но всегда была с ними. Неразлучная троица ходила на рыбалку. Ночами совершали набеги на колхозный сад, хотя сад у Новиковых был лучший в Николаевке. Осенью пекли на костре картошку, мечтательно смотрели на звезды. Потом к седьмому классу Нина за одно лето изменилась, округлела, заматерела, и уже язык не поворачивался назвать ее как в детстве – Воробышком. Иван выбрал СХИ, потому что с колхоза давали направление и платили пусть крошечную, но стипендию. Новиковы жили зажиточно. Мать Татьяна Сергеевна работала учительницей, у них была своя пасека, и отличница Нина могла выбрать ВУЗ попрестижней, но она пошла, как и Иван, в СХИ на зоотехника. Потом долгие три года армии Ниночка писала ему письма через день: все новости в деревне, в институте, среди друзей. Даже сколько вывела их, Захаровых, чубатая наседка цыплят, и какого они окраса. Ивану было всегда интересно с Ниной бродить по городу или ходить в пригородный лесок за грибами. Задумавшись, Иван часто пропускал хорошую грибницу, и радости Ниночки не было конца, она беззлобно шутила над нерасторопностью Ивана. Им было хорошо вместе. «Враг нужен всегда, и во все времена всегда найдется свой Иуда Искариот», - голос Сергея Сергеевича стоял в голове, как и тогда в кабинете парторга института.
