И ребята на меня как-то странно посматривают, заметили, наверное.
Мисс Даннинг даже спросила, хорошо ли я себя чувствую.
Я потянулась было за блокнотом, но раздумала, просто улыбнулась и кивнула.
Не могу же я сказать ей правду.
Что перед глазами у меня — страшная картина. Школьный стадион, посередине мой папа. Он поет, а все от него пятятся.
* * *
Не хотела я ему говорить.
В грузовике по дороге домой — не сказала.
И когда приехали, не сказала, но чувствовала себя ужасной дрянью.
Человек ради меня из кожи вон лезет: переезжает в другой город, ремонтирует дом, приводит в порядок чужой запущенный сад — и все только для того, чтоб я могла ходить в нормальную школу и жить дома, не в интернате. А я его даже на праздник не зову, лишаю первой же возможности пообщаться с новыми соседями.
Ну, положим, второй. Была же у него возможность пообщаться с владельцем молочного бара. Папа его еще тогда спросил: если, мол, ему не нравится, когда люди кричат «ура!» и дубасят по стенке, то какого черта он завел у себя видеоприставку?
Но папе ведь тоже бывает одиноко.
Он об этом не говорит, но я-то знаю.
Он ведь тоже, переехав сюда, остался и без друзей, и без подруг.
И все ради меня.
Я у него всегда была на первом месте. Ни одну из своих подружек он не пригласил в гости с ночевкой, когда я приезжала домой на выходные. Не хотел, чтоб я к кому-нибудь привыкла, а этот кто-то вдруг исчезнет. Очень предусмотрительно с его стороны, потому что они и вправду исчезали. Папины подруги обычно бросают его недели через две после знакомства. Может, они вообще все замужем и просто хотят поразвлечься.
В общем, он для меня все делает, а я о нем так плохо думаю.
Воображаю себе, как он распугает полный стадион народу, а сама-то?
Я же целый класс могу распугать за три секунды!
Даже за две, если у меня в руках лягушка.
Просто папа — необычный человек, который немного необычно одевается и не совсем обычно себя ведет.
А я? Психопатка и мучительница лягушек!
И если он узнает, что я не сказала ему о празднике, то ужасно обидится.
И я ему сказала.
Пошла в сад, где он опрыскивал деревья, и залезла прямо на трактор.
— Завтра у нас спортивный праздник, — сообщила я, — и можно прийти с родителями. Если они не слишком заняты. Но если заняты, тоже ничего страшного, учителя не обидятся, а ребята тем более.
Говорить руками — большое удобство: даже если над самым ухом работает трактор, тебя все равно услышат.
Неудобство в том, что тебя услышат, даже если ты этого не очень хочешь.
