Недолго думая, историк взял левее и пошел вниз с холма вдоль каменной изгороди, полускрытой кустарником, пытаясь найти другой проход на территорию, аллея же постепенно исчезла из поля зрения. Местами заросли редели, открывая обвалившуюся кладку, и несложно было бы пробраться внутрь, но не хотелось пачкаться, тем более что к приличным замкам подходов должно быть несколько.
Нагретая за день почва и распаренная зелень отдавали в свежеющий вечерний воздух пряные дачные запахи, трава стрекотала кузнечиками, и видны были поверх утонувшей в овраге листвы разбросанные вдали фермы. Во всех этих ароматах, в разноцветных заплатках огородов на склоне далекого холма - во всем чувствовалась близость к земле, а далекое мычание вперемешку с заливистым лаем лишь подчеркивало это ощущение. Альберт прихлопнул на лбу комара и тут же заметил маленькую, по пояс, калитку. Она была такой ветхой, что чуть ли не просвечивала, и казалось, можно легко пройти сквозь нее, оставив на брюках лишь древесную труху. Но ломать ничего не пришлось: калитка была не заперта, и Альберт наконец появился в замковом владении.
"Не нарваться бы на какую-нибудь собаку", - подумал он, осторожно продвигаясь мимо сложенных в тени дубов замшелых поленниц в человеческий рост и вскоре поднялся по утоптанной дорожке, окаймленной лопухами, на усыпанную гравием площадку перед замком. Это был внутренний двор, перекрытый с двух сторон старым и новым крылом. Существовавшие ранее западная и южная стены были сломаны во время перестройки восемнадцатого века, когда высокие стены уже не воспринимались как защита, а считались неудобным пережитком и лишь мешали комфортному проживанию. Об этом рассказал дядя на прошлой встрече. Вдруг подумалось о древности Курсийона, о том, что фундамент здесь заложили уже тогда, когда Москва была лишь значительным селом с земляными укреплениями и частоколом.
Три из четырех башен были разрушены тогда же, в восемнадцатом веке, уцелела в первозданном виде лишь восточная башня. Она возвышалась справа, меченная мхом, словно скала, постепенно сужаясь кверху, и напоминала гриб с толстой ножкой и маленькой шляпкой конусообразной черной крыши. Она жалась к массивному старому крылу, которое с наружной стороны, судя по виденному плану, представляло собой глухую восточную стену. Во двор же выходили многочисленные ворота, видимо, бывших конюшен, а также цветные витражи каминного зала, расположенного на втором этаже. Корпус поздней постройки, уже не такой толстостенный, с вытянутыми арочными окнами и застекленными дверьми, стоял на месте старой северной стены и довольно сильно контрастировал с соседним зданием. Общими были лишь массивные фонари на черных цепях, которые со скрипом покачивались от порывов теплого ветра.
