— Ты сегодня весь праздник испортил, Вадим. Какой в этом смысл? — тихо уронил Роман, глядя перед собой. — Я тебя прошу, нравится тебе или нет, давай забудем о прошлом. Ничего не было, ни Тины, ни Владимира Романовича Меньшенина, понимаешь, ничего!
— Ну что ж, постарайся забыть, если сумеешь. Я так и думал, рано тебе жениться, — сказал Одинцов, вновь отхлебывая из бокала и с любопытством поглядывая на племянника. — Никуда не годится! Дорогой мой, талантливый друг, именно жена тот черный хлеб, необходимый ежедневно, именно в этом опора. А все праздники, фейерверки, острые приправы, полеты в поднебесье очень скоро приедаются. Или того хуже, ты безнадежно испортишь желудок. Да и мало ли! Где вы, молодой человек, супруг и, вероятно, через несколько месяцев вновь отец, где вы думаете, допустим, жить?
— Ну, Вадим, — поморщился Роман, — совсем уж тривиально. Мы с Ликой договорились, перебираюсь к ней, у нее с матерью четырехкомнатная квартира, в центре. Еще при Сталине строили, потолки повыше, чем здесь, — счел почему-то нужным пояснить Роман. — У Лики отец был какой-то мастодонт, при Генеральном штабе состоял. Дело в другом, Вадим. Ты сегодня мне не нравишься…
— Разумеется, мы говорим, как два глухих, говорим и не слышим друг друга, — пожаловался и Одинцов. — Поселишься там, из колеи уже не выскочишь — плакала твоя наука…
— Вот, вот, пошли сравнения, метафоры. Что я, конь или вол, из колеи-то? — обрадовался Роман. — И потом, Вадим, оставь ты свои капризы. Давно ли ворчал: покою нет, музыкой оглушили… Я не обижаюсь, — заторопился он, сглаживая резкость, — просто все…
— Я тоже без обид, — быстро сказал Одинцов. — Просто настоящий мужчина приводит жену в свой собственный дом, вот и все.
— Предрассудки, Вадим, придумай что-нибудь новое.
— Предрассудки, пока тебя самого не коснется. Неужели все, что наработано предыдущими поколениями, все — предрассудки?
— Ох, Вадим, ну и тяжелый ты мужик! — озадачился Роман. — Вот вроде и правильно говоришь, а свету от этой правильности мало, — здесь он даже поморщился. — Другие мы, понимаешь, другие! По своему хотим жить. Не по-вашему, а по-своему. Что в этом дурного?
— Ничего дурного, но ведь вы не знаете главного: как вы хотите жить. Займетесь изобретением колеса.
— И займемся! В разное время человечество перепробовало разные способы. Даже однополую любовь. Кстати, именно сейчас в наиболее развитых странах она приобретает все больший размах. — Роман иронически прищурился, заметив, как внутренне передернулся дядя, но его по-прежнему несло какое-то чувство озорства, свободы и отчаяния. — Так что, кто куда кого привез или кто к кому куда пришел… какая разница? Где есть площадь, там надо и жить…
