— Прочь! Прочь! Псы! Прочь!
А из толпы в него кидались — пока словами:
— Подавай бабку да дядьку!
— На кол чародеев!
— Москва от мертвых сердец сгорела!
— Куда нам теперь?! Ни кола ни двора!
— А бояре опять гнезда вьют, да получше, чем прежние!
Дико озираясь, Иоанн велел Басманову:
— Пусть пищальники их проучат! А потом в плети! Главных заводил изловить!
Малюта никогда не видел государя таким. Ужас и удивление смешивались на его лице. Эти чувства буквально клубились в душе. Первый ряд стрельцов раздался, а второй, сорвав со спины легкие пищали, изготовился к пальбе.
— Пли! — громко произнес Басманов. — Пли!
Ударили свинцом дружно. Воздух заволокло порохом. Когда дым рассеялся, Малюта осмотрел двор. Яростная чернь отхлынула, оставляя корчащихся на земле.
— В плети их! — повторил Иоанн. — Главных заводил лови!
Еще минута — и он сам, перепрыгнув через перила, бросился бы на своих подданных. Малюта и Басманов вскочили на коней, подведенных конюхами к крыльцу, и пошла охота на людей, как на волков. Свистели арканы и плети. Потерявших разум нападчиков начали теснить к узким воротам и там выдергивали тех, кто казался зачинщиками. Кое-кто из стрельцов схватился за сабли. Одна голова скатилась, другая, третья. Толпа завопила пуще прежнего и бросилась в беспорядке наутек. Конные догоняли, секли и били кто чем — турецкими кривыми саблями, шестоперами и боевыми топорами, прокалывали насквозь пиками, опутывали арканами и полузадушенных волочили обратно к воробьевскому дворцу по траве. Не скоро стихло. Басманов отправил Малюту с конными стрельцами в погоню. «Вот будет гоньба! — пронеслось у него. — Такого еще не бывало!»
— Кого захватишь живьем, тащи в Разбойный, в Тайницкую, сажай в подклеть! Ваське вели от меня — пусть идет облавой. Чтоб ни один не скрылся! К вечеру жди! И бей — не жалей! Будут знать, как каменья кидать! Воля царя — закон! — на ходу кричал Басманов, поворачивая коня обратно.
И действительно гоньба получилась знатная. Кто падал с берега и тонул, тому ответ держать на том свете перед Богом, а кто спасся и доковылял до Москвы, избегнув стрелецкого плена, пытался спрятаться в горячих развалинах и попадал в руки ищеек Грязного. Быстро он сорганизовался, нацелив дворян на чернь, не разбирая, принимали ли первые участие в мятеже против родственников государя. Когда к ночи успокоилось, начался правеж на Красной площади и в Кремле. Согнанных оцепили стрельцы. Жуткий стон поднимался над дымящимся городом.
