— Не надейся! — кричит Гемон. — На моих глазах она не умрет — но и ты меня тут не увидишь. Поищи других друзей для своих безумств!
И, повернувшись, скрывается в боковом проходе.
— Слишком гордый! — срывая голос, орет ему вслед правитель Фив. — Все равно не избавишь от смерти этих девок!
Шаги сына давно стихли, а эхо все еще повторяет слова отца. Впервые подает голос кто-то из старцев:
— Ты все же собираешься казнить обоих?
Креонт понимает, что хватил лишку:
— Нет, одну. Не ту, что невиновна.
— И какую же смерть ты назначил той?
— Замуровать ее живьем в пещере, — сразу выпаливает Креонт, и становится ясно, что решение это продуманно и взвешено. — Подальше от города. Пусть в ней и сыграет, если хочет, свою свадьбу. Как положено, оставим ей немного воды и пищи, чтобы умерла не сразу. Нет убийцы, нет и убийства, мы будем чисты, кровь не падет на нас...
— Ты так думаешь? — раздается вдруг странный, громкий и гулкий голос.
— Кто сказал!? — истошно орет Креонт.
Тишина и эхо служит ему ответом.
* * *
В один из дней, когда засыпавшая свежую могилу земля не успела прорасти травой, вернувшийся к своей пещере Человек-с-гор встречает двух пастухов из долины, ожидающих его. У их ног опущены носилки — растянутая на жердях бычья шкура. Тот, кто лежит на них, еще жив. Как ни странно.
Над маленьким телом жужжат встревоженные мухи, открытых ран больше, чем кровоподтеков, и из-под лопнувшей кожи торчат края сломанных костей. Лицо в крови. Прежде чем достигнуть дна, малыш не раз бился о камни.
— Это пища смерти! — присевший у носилок знахарь поворачивает лицо к людям из долины. — Зачем вы принесли его мне!? Почему не дали просто истечь кровью? Или вы ждете от меня чудес?
В этом краю скот не пасут рабы, и каждый пастух по праву называет себя воином. Однако пришедшие теряются под напором его бешеного взгляда:
— Мы думали...— начинает один.
— Что вы думали!? — перебивает он. — Что я колдун!? Бог!? Что я воскрешаю мертвых? Вы ошиблись!! Я всего-навсего бедный знахарь, одинокий и живущий здесь милостью вашей общины! Зачем вам понадобилось положить эту тяжесть на мою душу?
Пришедший вспоминает о достоинстве воина.
— Не кричи на нас! — не выдерживает он. — Ты не видел глаза его матери! Тогда бы ты знал, что такое надежда!
Знахарь зло усмехается:
— И какая же надежда, хотел бы я знать, погнала вас сюда?
— Все знают, что ты можешь сделать то, чего не дано делать другим...
— Допустим.
— Ты заставляешь заживать застарелые язвы, изгоняешь за один вечер лихорадку, умиравшие от змеиных укусов встают утром, как ни в чем не бывало...
