Сергей с ужасом прочитал эту историю, так как представил, что было бы, если бы он вот так, без предупреждения, ввалился в тамбур, когда в избе гостевал этот стрелок. Зоолог решил, что теперь придется, подходя к любому кордону, еще издали орать, что он не медведь.
Сергей успокоился после того, как попил чаю. После этого он вытащил из тамбура резиновую лодку. К счастью, пули ее не задели. Он накачал лодку помпой-«лягушкой», потом отнес к реке, спустил на воду, загрузил вещи и привязал носовой конец за ближайший куст.
Затем Сергей прошел метров сто по берегу вверх по реке. Здесь на пересечении двух медвежьих троп стояла огромная ель, которую звери маркировали, царапая кору когтями. Сергей внимательно осмотрел ствол. Все метки-задиры были старые. И, к сожалению, медвежьего помета рядом тоже не было.
Сергей сел в лодку, и течение понесло ее. Он погреб немного, потом положил весла, взял короткий спиннинг и пустил желтую блесну в омуток, над которой Ропотиха кружила одинокий березовый листик.
Сергей вытащил из этой ямки двух хариусов и взялся за весла, невольно любуясь крутыми гипсовыми берегами, казавшимися розовыми в лучах заходящего солнца.
Лишь только лодка исчезла за поворотом, как из тайги на берег, прихрамывая, вышел огромный темно-коричневый, почти черный медведь. Он долго стоял в живописной позе, вглядываясь туда, где только что скрылся Сергей. Медведь принюхался, развернулся, подошел к огромной ели, встал на задние лапы и когтями оставил глубокие борозды на ее стволе.
Сначала было темно. А вокруг — невидимая гладкая стена. Потом тесная темнота надоела ему; он слегка ударил клювиком по преграде и тихонько запищал. Темнота не отступила, но кто-то, бывший снаружи, сказал:
— Первый проклёвывается.
Он понял, что говорят о нем, и снова ударил. Раздался треск, и показалось маленькое светлое пятнышко.
И он стал бить своим слабым клювиком в этот просвет снова и снова. Наконец скорлупа подалась, и он оказался на свободе.
Кто-то невидимый убрал ненужные теперь скорлупки и подвинул теплый свет поближе к нему.
— Вот так.
И он почувствовал, как мокрый пушок, покрывающий его тельце, быстро высыхает.
Он устал, закрыл глаза и заснул. Сквозь сон он слышал, как пищат его соседи, как они стучатся и как раскалываются их скорлупки.
Он проснулся оттого, что впервые в жизни почувствовал голод. Он поднял вверх свою головку с полуоткрытыми глазками, раскрыл клювик и запищал.
— Сейчас, сейчас, — раздалось откуда-то сверху, и что-то удивительно вкусное попало ему в рот. Он торопливо проглотил кусочек и снова поднял вверх раскрытый клювик. И снова его покормили. А по потом еще раз. А потом он устал и заснул.
