Шмот мечтательно:
— Как это революционеры голодовку объявляют?.. Вот бы научиться.
* * *
Толкучка жадна.
Самохин притащил семь измятых рублевок. Отдал, боясь смотреть в глаза
— Больше не дают, а книги принес обратно,
Чеби изменяет законам «гарбузии».
— Маловато, нехватит на коллективную шамовку. Придется раздавать каждому. Пусть экономит,
Рублевки разлетаются по ладоням.
Каждый зажал в руке семидневную жизнь — трепаную бумажку. Семь дней каждый сам себе хозяин.
* * *
Общежитие.
Из кухни раздражающий запах. Запах поджаристого, хрустящего картофеля. Не вытерпел, заглядываю. На кухне девчата, среди них трется лисой Юрка. У стреляющей и шипящей сковороды Нина. Наплывает вкусная слюна. Глотаю.
— Чего соблазняете? Дверь бы закрыли.
Громадным ножом Нина ворошит груду золотистых ломтиков картофеля.
— Хочешь, угостим?
Желудок радостно сжимается… А в голове дурость.
— Я… спасибо… ужинал.
Сразу же готов себя отволтузить… А тут еще Юрка подкладывает под плиту дрова и подкусывает:
— Он малоешка… И вкуса не понимает. Можно вместо него?
— Видишь, зам есть.
Нина говорит с усмешкой.
— Опасный заместитель, да ладно. Только не думай, что у нас кормят даром. Тащи сковороду.
Мимо меня торжественно проплывает благоухающая сковорода и счастливая Юркина рожа.
От злобы готов схватить сам себя за ноги и разбить о плиту вдребезги. Так прошляпил!..
В «гарбузии» веселые разговоры. Вернулись охотники за хлебом. У них приключение в столовой.
Чеби, Шмот и Грица берут на троих одно второе. В ожидании жадно пожирают хлеб. Вдруг Чеби замечает дичь — нетронутое второе, покинутое кем-то брезгливым из-за бесплатного приложения — зажаренной мухи. Вытащенная из соуса муха, печально сложив крылышки, отдыхает на краю тарелки рядом с котлетой. Незаметно второе подъезжает к Чеби. Он ковыряет его вилкой, ворчит и с возмущенным видом летит к заву столовой.
— Что же это вы мухами кормите!
Ему обменивают блюдо с мухой на горячую баранину в соусе. На троих двух блюд мало. Пришлось собрать объедки, утопить в соусе пару живых мух и Грицке нести на обмен. Предприятие оказалось выгодным. Заведующий менял, с тоской поглядывая на жалобную книгу.
— Хорошо сделали… Сознательные.
Как всегда, ворчит Толька.
— А ты бы что придумал? У нас может быть все с продолжением. Может с получки явимся к заву — так, мол, и так, в «колун» опутали вас и выложим монету за ужин и хлеб.
При этом Чеби вытаскивает здоровый сверток бутербродов, изготовленных из хлеба и горчицы.
