В море погасли огни - Петр Иосифович Капица

В апреле 1942 года я покинул блокадный Ленинград и восемнадцать месяцев не видел его. И вот теперь, на третьем году войны, возвращаюсь в родной город. Блокада еще не снята, хотя поезда уже проникают в Ленинград по узкой простреливаемой полоске земли у Ладожского озера.

Мне удалось раздобыть место в транспортном самолете, который наполнен ящиками с авиационными приборами. Меня посадили около иллюминатора и сказали:

— Не давайте ящикам съезжать с места… В случае чего — просигнальте механику.

Вскоре я почувствовал, как самолет побежал по взлетной полосе и оторвался от земли. Почти надо мной в своем «гнезде» сидел стрелок-радист. Я видел только его унты.

От нечего делать я смотрел в иллюминатор. Набрав высоту, мы летели выше облаков. Казалось, что над нами сверкали белизной нетронутые снега. Здесь светило солнце, в безмятежном сиянии покоились сугробы. Моторы гудели ровно, почти монотонно, вызывая дремоту…

Но что это? Самолет как-то странно качнулся и начал проваливаться. Сидевший вверху стрелок-радист беспокойно заворочался. Послышался стрекот его пальбы из пулемета. Вниз посыпались гильзы. Запахло порохом.

Видно, нас обнаружили барражирующие над линией фронта истребители противника. Я невольно вжался в закуток между ящиками, надеясь, что здесь пули не зацепят меня, и с бьющимся сердцем ждал беспорядочного падения.

Стрелок-радист перестал отстреливаться. Дневной свет в иллюминаторе померк, все заволокла серая муть. «Вошли в облака, — догадался я. — Теперь истребители не решатся преследовать нас, можно столкнуться».

В облачной мути мы летели минут пятнадцать. Затем в иллюминаторе опять засиял солнечный свет, и я увидел внизу россыпь домов, широкую ленту реки. Это был Ленинград. Сверху казалось, что он остался таким, каким был. Ничто не изменилось в его контурах, только погасшими свечками торчали заводские трубы.

Но позже, когда с аэродрома на автобусе повезли вновь прибывших пассажиров, я увидел, что окраинные улицы превратились в пустыри и огороды. Многие деревянные дома были разобраны и пошли на топливо, лишь кое-где одиноко среди черных грядок торчали кирпичные здания.

Пешеходы попадались редко, и почти все они — мужчины и женщины — были в военной форме. Неужели в городе совсем не осталось гражданского населения?

На мосту через Неву в гранитных полукружьях торчали длинноствольные зенитки, а возле них стояли зенитчицы в касках.

Марсово поле было разделано под огороды. Здесь виднелись окопы и зенитные автоматы.