— Пошли! — скомандовал Дукалис.
Оперативники под конвоем вывели скорняков из мастерской. Компания дружно направилась в сторону Двенадцатого отделения милиции. Впереди шел Ларин, за ним два скорняка, между которыми болтался Померанцев, а замыкали колонну Волков и Дукалис. В таком виде группа прибыла в «контору», находившуюся на соседней улице.
Дежурный майор Чердынцев коротал время с бутербродом и чаем из термоса. Зайдя в помещение оперативники и скорняки прошли мимо вахты.
— Вы кого это? — поинтересовался Чердынцев.
— Живодеров поймали,— сказал Волков.
— Это они нашу Жульку порешили,— объяснил Дукалис.
Чердынцев чуть не подавился.
— А где она сама? — спросил он.
— Вон, у них на головах,— объяснил Дукалис.
Он гневно доказал пальцем на собачьи шапки скорняков.
— А ну снимайте! — крикнул старший лейтенант.
Мастера испуганно стащили с голов шапки и протянули их оперативнику. Тот схватил их и показал Чердынцеву.
— Будут вещественным доказательством.
— Ладно, веди их,— сказал Ларин.
Милиционеры провели скорняков в камеру предварительного заключения. Чердынцев доел бутерброд и допил чай из кружки. Затем он вынул из сумки большую металлическую флягу, доставшуюся ему в наследство от деда. На корпусе фляги был выгравирован большой рак. Удовлетворенный восстановлением справедливости майор отвинтил крышку и сделал внушительный глоток. Почувствовав, что этого недостаточно, Чердынцев еще раз приложился к дедовскому наследству и, завинтив крышку, спрятал флягу в сумку.
Через полчаса майор Соловец в своем кабинете допросил задержанных. Оперативник посадил мастеров напротив себя и сурово посмотрел на них.
— Значит так,— начал разговор Соловец,— советую не запираться и говорить только правду.
Скорняки испуганно переглянулись.
В тот вечер в квартире председателя городского собрания Дмитрия Федорова ничто не нарушало семейной идилии. Супруги сидели перед телевизором. Демонстрировался советский фильм эпохи семидесятых. Федоров любил и ту эпоху, и фильмы сделанные тогда. На журнальном столике перед супругами стояли бутылка дорогого французского коньяка, пара рюмок и две чашки кофе. Лежала огромная коробка импортных конфет. Сделав глоток коньяка Федоров откусил кусочек конфеты и закатил глаза от удовольствия.
Вдруг раздался звонок в дверь. Ирина встрепенулась.
— Сиди, я открою,— сказал председатель.
Федоров вышел из комнаты. Через полминуты в коридоре раздался его голос.
— Здесь ценная бандероль на твое имя!
