— Я обещал Майклу, что буду с тобой.
Что она могла возразить? Марджори устало покачала головой. И тут же поморщилась от боли в висках и глазах. Однако таблетка, похоже, начинала действовать. Веки отяжелели, мысли сбивались и путались.
— Поспи. — Голос Криса донесся словно откуда-то издалека. — Медсестра сказала, что тебе надо побольше отдыхать.
— Ты… — Она силилась открыть глаза, но темная пелена обволакивала ее все сильнее. — Ты вовсе не должен…
— За меня не волнуйся.
Это было последнее, что услышала Марджори.
Крис не зря советовал ей не волноваться. Сам он наволновался столько, что не на двоих, на десятерых хватило бы. Какой бы «удачной возможности» для сближения с матерью своего сына он ни поджидал, но только не такой. Вид Марджори, попадающей под машину, чуть не свел его в могилу. А при воспоминании о ее мертвенно-белом, залитом кровью лице у него все так и переворачивалось внутри.
Он не отходил от нее, ни пока ее везли в машине «скорой помощи», ни в вертолете, ни здесь, в больнице. Но когда Марджори осматривали врачи, Крис тоже не мог присесть.
В отчаянии вышагивал он по коридору, проклиная себя за бездействие и нерешительность. Почему, ну почему он не настоял на своем с самого начала? Да в первый же день надо было, вооружившись брачной лицензией, тащить эту упрямицу к мировому судье — и дело с концом. Отец и Ларри именно так и поступили бы. А он? Растяпа! Тряпка!
Хорошо говорить: нельзя давить на людей, всегда надо позволять им решать за себя. Отличный принцип! Особенно когда дело касается безразличных тебе людей.
Но он-то любит Марджори… Любит! Теперь Крис был искренен с собой. До сих пор он твердил, что прилетел на Корфу исключительно ради Майкла. И это было правдой. Майкл — его сын. Крис хотел быть рядом с ним. А Марджори? Он просто не позволял себе думать о ней.
А когда все же думал, то старался вызвать в себе гнев и досаду. Почему она так поступила с ним? Почему ей не хватило любви и доверия сообщить ему о своей беременности? А уж когда она отказалась от его предложения, Крис и подавно изо всех сил старался вытеснить ее из своего сердца.
Но ничего не вышло. Сердце отлично знало то, что никак не желал признавать разум: он приехал на Корфу в первую очередь именно из-за Марджори. Да, Майкл сыграл роль спускового крючка, но все же более глубинной причиной была она, Марджори.
Он успел сто раз передумать все это за долгие, полные мучительной тревоги часы. Часы, что просидел у ее постели, машинально отвечая на вопросы врачей и медсестер, отгоняя от двери палаты посетителей. В том числе и Фрэнка, который примчался, как только Марджори привезли в палату после осмотра. По счастью, операции не понадобилось.
