Естественно что после такого за партизан в Забайкалье взялись всерьез и после ряда неудач, в самой крупной из которых китайцы потеряли еще почти миллион солдат, они все же добились своего и партизанское движение как таковое перестало существовать.
В этом и обвинял Куликова особист. Настойчивость его понятна, ведь помимо большой суммы денег с сомнительным источником поступления Вадим побывал в плену. А в плену, ежу понятно, чтобы выжить приходится сотрудничать с врагом.
Только Вадим не сотрудничал. Его отбили свои во время партизанского налета, еще до начала процесса склонения к сотрудничеству. Впрочем, китайский дознаватель ясно дал понять, что Вадима склонять к сотрудничеству не станут. Его как организатора партизанского движения, а также как участника операции, в результате которой от ядерной бомбы, что он доставил к цели, погибло почти миллион китайских солдат и куча военной техники превратилось в радиационный хлам, должны были показательно казнить.
— Так?! — брызгал слюной особист.
— Не так…
Дознаватель нанес удар в челюсть и Куликов свалился на пол. Впрочем, его тут же подняли и вновь усадили на стул.
— Лучше подтверди, что это так иначе ты совсем ни к черту станешь.
— Пошел к черту… — пробурчал Вадим и сплюнул кровавую слюну на штаны особиста.
Это окончательно вывело дознавателя из себя, и после того как он снова свалил Вадима на пол, стал избивать его ногами.
Но Куликов не собирался соглашаться ни с какими обвинениями, потому как попытка дезертирства – это одно, а измена Родине – это совсем другое.
Он может быть и согласился бы со всем что ему инкриминировали, чтобы просто все закончилось, так или иначе. К тому же особист с которым Вадиму довелось пообщаться сразу после возвращения из Забайкалья уверял что родине нужны солдаты. Любые солдаты, даже с самыми тяжелыми преступлениями за спиной. Может раньше так оно и было, но не сейчас. Буквально за неделю до того как попасться прошел слух о расстрелах "особо отличившихся на ниве предательства".
Так что вставать к стенке он не хотел. Хотя иногда, в моменты особо сильной слабости, он думал о том, что может это не такой уж и плохой выход. Все равно в дисбате выжить шансов критически мало, особенно с так сильно попорченным в застенках здоровьем. Но инстинкт самосохранения брал свое и готовое сорваться губ признание, проглатывалось вместе с кровью.
"Это еще хорошо, что он про мой реальный самоход в Казахстан не знает, — с каким-то странным весельем подумал Куликов. — Тем более про припрятанную мною бомбу!"
