Ну, буду говорить очень и очень объективно. Есть ли красивее Вас? Сколько угодно. Умнее? Сколько угодно. Добрее, порядочнее, трудолюбивее, аккуратнее, тактичнее, вежливее и т. д. и т. п.? Сколько угодно. Правильно? Правильно.
И тут же вся эта правильность идет к черту. Для меня Вы умнее, красивее, добрее, правдивее, лучше всех! Во всех других эти качества для меня, по сути, мертвы; в Вас они живы, они живут и во мне, заставляют и меня стремиться быть таким.
...Что у меня есть – Ваше, для Вас, во имя Вас. Потому что Вы – жизнь, любовь, вселенная».
Любовь торжествует над временем.
* * *
– Радость, помедли, куда ты летишь?
– В сердце, которое любит!
– Юность, куда ты вернуться спешишь?
– В сердце, которое любит!
– Сила и смелость, куда вы, куда?
– В сердце, которое любит!
– А вы-то куда, печаль и беда?
– В сердце, которое любит.
Р. Гамзатов. Перевод Н. Гребнева
– моральное качество, в общей форме характеризующее образ жизни и мышления, которому присущи ограниченность жизненных идеалов узколичными интересами, проявление трусости и приспособленчества в политическом отношении, ханжества в морали, вульгарности во вкусах.
Мещанство. Это слово когда-то обозначало сословие городских жителей – ремесленников, торговцев, а постепенно стало синонимом примитивности, мелкости, духовной неразвитости. Почему так получилось? Конечно, не все жившие когда-то ремесленники и торговцы были ограниченными, но ограниченность и бездуховность были типичными для многих из них – и название сословия стало символом этих качеств.
«Нет ничего пошлее мещанской жизни с ее грошами, харчами, нелепыми разговорами и никому не нужной условной добродетелью», – писал Чехов. Горький называл мещан «врагами свободно думающих и чувствующих людей, губителями жизни». Духовное мещанство ненавидели и ненавидят многие, но оно – зло, бороться с которым непросто. Давно нет ни ремесленников, ни торговцев, а мещанство с его нелепыми разговорами и условной добродетелью встречается.
Можно спросить себя: кому же охота становиться мещанином, если это значит быть врагом свободно думающих и чувствующих людей, губителем жизни? Представить себе человека, который сознательно хотел бы быть врагом и губителем, действительно трудно. Но в том-то и беда, что мещанином можно стать постепенно и для себя незаметно. Что к этому ведет?
Начнем, может быть, не с главного, но очень характерного – чересчур большая занятость вещами. Привычка судить о себе и других по тому, что и на ком надето, какой у кого марки велосипед, или магнитофон, и связанное с этим желание выделиться одеждой или магнитофоном. Конечно, вещи говорят о своих хозяевах: стиль одежды, набор пластинок, даже что и как лежит у нас на письменном столе дают о нас определенную информацию. Но чересчур большая занятость вещами поглощает столько сил и времени, что постепенно может ограничить нашу жизнь. В юности бронзовая чернильница на столе может казаться всего лишь дорогой и симпатичной безделушкой, а в сорок лет стать чуть ли не единственным показателем собственных достижений. Человек гордится: попробуйте, мол, и вы прожить так, чтобы на столе у вас красовалась настоящая бронза!
