— Не сумеем, — согласился Иван Петрович.
— А у вас разве дома нельзя? — спросила Дуся.
— У меня... — замялся Иван Петрович. — Нет. У меня нельзя.
На это Иван Петрович не мог решиться.
— Да я очень тихая, вы не подумайте. Я у вас и прибраться могу, если вы один проживаете. А если опасаетесь соседей, это ничего, вы меня так проведете, так тихо (я умею!), что никто не увидит. И потом я из комнаты никуда не уйду, даже в уборную могу не ходить. Я очень долго умею терпеть, верно-верно.
— Нет, — с трудом проговорил Иван Петрович, покрасневши. — Я не один.
Это была неправда.
— Ну, придется ко мне, -— с сожалением сказала Дуся. — Что же делать.
И они поехали в общежитие.
Глава четвертая
ОБЩЕЖИТИЕ
В комнате были четыре кровати, стол, стулья и шкаф. Комната как комната, как любая другая в любом общежитии, слегка приспособленная для неприхотливого общего житья.
И как всегда это водится, кровати, стол, стулья и шкаф, а особенно стены имели знаки внимания от девушек, проживающих среди них, носили следы их старания сделать кругом небольшую красоту, которая им по вкусу и по средствам.
Подушки стояли стоймя на одном углу посредине кровати. На столе накрыта вырезная бумажная скатерть. Между стенкой и шкафом набиты фанерные полки, на которые ставится лишняя обувь. Полки покрашены розовой краской, на верхней наклеены артисты кино.
Главное украшение на стенах — отрывной календарь, целых три календаря за разные годы. От календарей ничего не оторвано за все эти годы, но они хорошенько распухли и внизу расходятся в гармошку от стенки, — потому что, видимо, их нередко читают.
Это не просто календарь, это календарь, между прочим, специально для женщин, и здесь его любят ежедневно листать, а особенно Катя.
Каждое утро, просыпаясь со сна, она перевертывает прошлые страницы и находит новый сегодняшний день.
— Что сегодня? — говорит себе Катя. — А ну-ка посмотрим.
И смотрит.
— «Как поживаете, стальные земляки?»... — читает Катя. — Нет... это было вчера. А сегодня... Где же сегодня? Да вот: «В мире капитализма ежегодно голодает... (Подумать только, ужас какой! Голодают!) шестьдесят процентов населения».
— А где это, где? — спрашивает Нина.
— Дак в Америке же, говорю, в капитализме!
— Неужели сразу столько процентов? Вот так и написано?
— Ну да, — говорит Катя. — Как бы вы узнали, если бы не календарь?
И все соглашаются, что да уж, никак.
— А что было в прошлом году в этот день? Ну-ка взглянем, — говорит себе Катя.
